Джоди быстро взглянул на старика – обижаться или нет? – но в голубых проницательных глазах не было намерения обидеть, как-то уколоть, поставить на место.
– Можно забить свинью, – предложил Джоди.
– Э, нет! Этого я тебе не позволю. Ты просто хочешь меня потешить. Сейчас не время колоть свиней, сам знаешь.
– Вы помните Райли, сэр, здорового кабана?
– Да, Райли я помню очень хорошо.
– Так вот, Райли проел дыру в этой самой скирде, она на него рухнула, и он задохнулся.
– Со свиньями такое бывает, – заметил дедушка.
– Райли был хороший, сэр, для кабана. Я иногда на нем катался, он мне позволял.
Они уже были почти прямо над домом и услышали, как хлопнула дверь. На крылечке появилась мать Джоди и приветственно замахала фартуком. А потом они увидели Карла Тифлина, он шел к дому из конюшни, чтобы встретить гостя.
Солнце уже не освещало горы. Голубой дымок из трубы их дома плоскими слоями стлался над лощиной, которая постепенно окрашивалась багряным цветом. Клубочки облаков, оставленные в покое стихающим ветром, безмятежно висели в небе.
Из сарая вышел Билли Бак и выплеснул на землю мыльную воду из таза. Он только что побрился – хотя была середина недели, – потому что относился к дедушке с огромным почтением, а дедушка говорил: у Билли есть стержень, а среди нового поколения таких совсем мало. Билли уже изрядно пожил на свете, но дедушка все считал его молодым парнем. Билли тоже торопился к дому.
Когда Джоди и дедушка спустились, все трое встречали их перед воротами двора.
– Здравствуйте, сэр, – сказал Карл. – Мы вас заждались.
Миссис Тифлин поцеловала отца в заросшую щеку и позволила огромной ручище похлопать себя по плечу. Билли торжественно пожал руку старику, ухмыляясь под пшеничными усами.
– Я привяжу вашу лошадь, – сказал Билли и увел конягу за собой.
Дедушка посмотрел ему вслед, потом повернулся к остальным и сказал то, что говорил уже сотню раз:
– Вот это парень так парень! Я знал его отца, старого Бака – Хвостатого Мула. Уж не знаю, почему его звали Хвостатый Мул, разве оттого, что он был погонщиком мулов.
Миссис Тифлин пригласила отца в дом.
– Ты надолго? В письме не сказано.
– Не знаю, думал, побуду у вас пару недель. Но у меня никогда не выходит пробыть столько, сколько задумал.
Вскоре все сидели за покрытым белой клеенкой столом и ужинали. Над столом висела лампа с жестяным отражателем. За окнами столовой в стекло негромко стукались большие мотыльки.
Дедушка разрезал кусок мяса на маленькие кусочки и стал тщательно их жевать.
– Проголодался, – сказал он, – нагулял аппетит в дальней дороге. Как в старые времена, когда мы ехали на запад. К вечеру от голода желудки сводило, едва могли дождаться, когда изжарится мясо. Бывало, вечером я съедал фунтов пять буйволятины.