— Что? — на одном дыхании выпалила я.
У Теодора было такое лицо, что все окружающее вдруг отдалилось от меня. Что-то случилось здесь пять лет назад и оставило в нем неизгладимый след. А, может быть, не только в нем…
Именно в этот момент я впервые увидела в нем живого человека, а не героя с постера фэнтези-фильма. Именно в этот момент в нем проглянули сильная и искренняя эмоция.
Это была боль. Боль… И что-то еще.
Что-то опасное.
Так что же все-таки произошло пять лет назад в этом замке? Это не моя жизнь и не мой мир. Но, кажется, я бы сейчас душу продала бы, чтобы узнать…
— Эта ночь явно не предназначена для того, чтобы я вспоминал то, что хочу забыть, — хрипло проговорил эсквайр и направился ко мне. — Вы не посмеете больше упоминать об этом. Никогда. А сейчас… Сейчас наконец-то вы со мной. Вы — моя. И ничто не сможет помешать.
Решительно так направился. Что мне сразу стало ясно — во-первых, задавать интересующие меня вопросы и правда нельзя. Себе дороже!
А во-вторых — вот она и наступила. Моя первая брачная ночь.
Ой, мама!
И не спрятаться, не скрыться. Не оттянуть…
Кстати… Зря я что ли всю дорогу сюда штудировала дневник заклинаний Нутеллы? Было там кое-что любопытное. Сейчас попробуем это применить!
Ох, магия! Первый раз колдовать ведь буду!
Один пламенный взгляд медово-карих глаз эсквайра — и отороченный мехом плащ упал к моим ногам. То же самое произошло и с платьем!
И вот я стою на ледяном каменном полу в одной полупрозрачной сорочке и отчаянно мерзну, поджимая пальцы босых ног. Одновременно пытаюсь скрыть руками свои округлости, которые так и просвечивают сквозь тонкий батист.
Это я зря.
Теодор буквально раздевает меня взглядом. Никогда не ощущала ничего подобного. Никогда в жизни на меня так не смотрели мужчины!
Мне холодно — чувствую, как леденеют кончики пальцев. Хочется укутаться. Хочется согреться.
Но одновременно мне горячо. Что-то дрожит внизу живота и под взглядом мужа оттуда начинает подниматься обжигающая волна.
Боже мой, как незнакомо и страшно, но в то же время… Незнакомые ощущения завораживают и пленят. Сильнее прижимаю правой рукой грудь, стараясь скрыть ее, в то время, как левой ладошкой пытаюсь спрятать то самое, сокровенное место…
Вот только нижняя сорочка и собственные руки — слишком слабая защита перед пожирающим взглядом Теодора Рутланда.
Всего лишь пара мгновений отделяет его от того, чтобы наброситься на Цицинателлу… То есть на меня.
Это я. Я стою перед ним, почти голая. Снаружи ежусь от холода и страха, а внутри ощущаю горячий неизведанный прилив… Чего?