Оказавшись в одиночестве, я вылезла из подушечного завала и забегала по гардеробной.
Мысли скакали, как блохи.
Это не сон! Происходящее — реально. Я могла в этом убедиться, посмотрев на часы — они отсчитывали время!
Восемь пятнадцать утра.
Тогда что это? Что за реальность меня окружает?
Единственным разумным объяснением, которое пришло на ум, было то, что Светка решила устроить мне дикий розыгрыш. Это вообще в ее стиле.
Можно допустить, что меня увезли в какой-то старинный особняк, а этот Теодор Рутланд — нанятый актер. Но каким образом мне смогли поменять внешность? Это не вписывалось ни в какие границы разумного.
А значит оставалось только одно объяснение. И было оно ни черта не разумным.
На столике стоял графин с водой, я плеснула в бокал и залпом осушила прохладную чистую жидкость. Шестеренки в моей голове закрутились быстрее…
Лотерейный билет.
Тот самый билет, который я вчера по своей глупости вытащила… Который вовсю сыпал блестящей пыльцой, словно какая-то феечка мановением волшебной палочки со звездочкой сотворила его в заколдованном лесу…
И та странная женщина. Феечка…
Как она там сказала?
Что завтра на моем пальце окажется кольцо. Обручальное кольцо, судя по всему…
— Рада, что ты так быстро догадалась, — послышался странно знакомый голос. — Сообразительная. Может быть, даже не умрешь. Сразу.
Я резко развернулась на пятках и уперлась взглядом в свой портрет…
Вернее, не в свой, а в портрет тела, в котором я в данный момент находилась. Тела Цицинателлы де ла Мередит, я так понимаю.
Был он огромным — в два моих роста и ну просто роскошно-помпезным. Восхитительная красавица в драгоценностях и мехах надменно улыбалась с холста, глядя на зрителя картины, как на последний сброд.
А потом прямо на моих глазах стало происходить что-то запредельное! Картина начала меняться, меняться, словно кто-то смешивал все краски на полотне. Вокруг него засияла уже знакомая мне золотистая пыль, и из дикой мешанины красок возник совершенно новый образ.
Я схватилась за сердце и попятилась.
Это была я! Но какая!
Разодетая в ультра-короткое ярко-розовое платье, с распущенными по плечам и завитыми локонами. Про вульгарный макияж я вообще молчу!
Самое поразительное было в том, что нарисованная я на картине была живой! Она двигалась, улыбалась и хихикала, то и дело пригубливая из высокого фужера.
— Даже себе не представляешь, Цици, как мне понравилось на свадьбе Светланы! — заявила нарисованная Яна. — В вашем мире всё как-то веселее проходит, чем в моем бывшем.
— Я не Цици, а Яна! — закричала я. — А ты… Та чудная тетка, которая пристала со своей лотерей — это ты! Ты ею обратилась, а потом… Каким-то образом поменяла нас телами и отправила меня в свой мир, мерзавка!