– Давай сначала ты, птичка, – колючий шепот звучит прямо в ухо. – Надо ускориться, родители скоро вернутся, а ты до сих пор заставляешь прятаться по углам. Надоело.
– Я не… – хочу сказать, что вряд ли прям скоро вернутся, но язык не слушается, – не думаю.
– Вот и не думай.
Хороший совет. Ведь как только я отключаю голову, ощущения усиливаются в сто раз, и мне хватает всего пару минут, чтобы испариться.
После оргазмов я всегда счастлива до чертиков. Дурацкие гормоны! Хожу по дому, улыбаюсь, как пришибленная. Ярик только смеется надо мной. Мы по-быстрому перекусываем бутербродами на кухне, и Жаров убегает заниматься на задний двор. А я, чтобы не захлебнуться слюной, наблюдая за ним, сажусь с книжкой в другой части дома, на веранде, и дожидаюсь приезда родителей.
Они появляются через час – мама опять причитает под нос, дядь Вова молчалив и сдержан. Он не идет в дом, сразу приземляется с ноутбуком в плетеное кресло и со словами извинений просит маму оставить его хотя бы на время. Вижу, что она злится, знаю, как переживает. Киваю ей, вроде как без слов обещая, что присмотрю за отчимом.
Дядь Вова расслабляется только минут через двадцать, когда с головой уходит в работу. Да уж, эта зависимость похлеще алкогольной будет, но так он привык жить, не мне его судить. Только в голове вдруг щелкает. Заставляю себя отложить книжку-малышку про горячую парочку из Голливуда на самом интересном месте*, потому что это ведь шанс! То, что я сижу сейчас здесь, рядом с отчимом, одна! Шанс сделать всех счастливыми и уберечь здоровье родителей.
Смелее надо быть, птичка, – звучат в мыслях слова на повторе.
Я встаю и понимаю, что Ярик и правда делает меня сильнее. Раздвигает для меня горизонты, а не только мне ноги. Именно в этот момент, когда я крадусь на кухню, чтобы провернуть то, что задумала, кажется, я смогу покорить весь мир! Ну или для начала хотя бы Жарова-старшего.
Завариваю кофе, который дядь Вове пить очень нежелательно и бегу обратно мимо вездесущей мамы. Отчим поворачивается и с удивлением смотрит на дымящуюся чашку на подлокотнике, затем на меня.
– Я не скажу маме. Если что, он мой, – шепчу заговорщически.
Владимир Игоревич – а сейчас не могу назвать его иначе из-за сурового взгляда – закрывает крышку ноутбука и выжидает. Долгих десять секунд, прежде чем наклониться и вдохнуть аромат. Я уже радуюсь маленькой победе, когда он вдруг решительно отставляет напиток.
– Я оценил. Теперь говори, что задумала.
Черт, зависаю. Кусаю губу. Дядь Вова тоже видит меня насквозь. Всегда видел, он слеп только в том, что касается сына.