У меня вся жизнь проносится перед глазами, потому что я совсем не желаю этой встречи. Эти двое из параллельных галактик, которые существуют на разных концах вселенной и ни в коем случае не должны пересекаться. Сережа он… он такой добрый, смешной, так забавно ухаживает за мной, точнее пытается. Он похож на косолапого мишку, хотя и вовсе не косолапый, просто большой. И он мне правда нравится! С ним спокойно, а самое главное нестрашно.
Сережа был тем, кто успокаивал меня, когда Мила с отцом попали в неприятности и исчезли с радаров, а Богдан, его друг и по совместительству парень Цыгановой, не признавался, что происходит. Он был рядом, и как-то так само сложилось, что я поверила ему, а для меня это редкость. Сейчас мы много времени проводим вместе, часто отдыхаем с его компанией. Они ребята слегка неотесанные в каком-то смысле, но мне важно, что не лживые предатели, как некоторые.
От всей ситуации становится не по себе, поэтому, едва Ярик останавливает автомобиль и жмет противный гудок, привлекая внимание, я резко дергаю ремень из замка. Только тот не поддается.
– Тише ты, – Жаров нажимает кнопку, волей которой я получаю свободу, – стесняешься друга?
– Нет, стесняюсь, что он меня с тобой увидит.
Выскакиваю из машины, пока недовольное выражение на лице Ярика не сформировалось в очередную гадость. Хлопаю дверью громче, чем холодильником во время голодовки, рвусь вперед, но ветровка застревает. Да ну что ж такое-то! Снова открываю, снова закрываю. Бесит!
– Привет, малышка, – здоровается Сережа, шагая навстречу. Сигарету не выбрасывает.
– Малышка? – слышу смех прямо над ухом. И когда Жаров успел подкрасться? – Крутая тачка, – кивает на старенькую, но наполированную машину, которой Сережа так гордится.
Он не перестает повторять, что кузов русского автопрома часто вводит в заблуждение соперников на уличных гонках. Мол, в действительности под капотом самый настоящий зверь. А еще в салоне ортопедический чехол на сидениях и гоночный руль приделан, чтобы вы понимали, как все серьезно.
– Пружины порезал? – спрашивает Ярик, ухмыляясь.
Я вижу, что Сережа напрягается – руки в банки превращаются. Боже, на улице холодно, а он в борцовке.
– Обижаешь, – отвечает сдержанно, – пневмо.
– У-у, – тянет с издевкой Жаров, обходит и протягивает руку Сереже, который внимательно смотрит и, кажется, назло делает последнюю затяжку особенно долго. – Ярослав, – представляется, когда рукопожатие все-таки происходит.
– Сергей, – наверное, впервые слышу такой официальный тон. Замираю, переводя взгляд с одного на другого, не могу ни вдохнуть, ни выдохнуть.