– Ну… я поеду. Сегодня вечером Богдан с Милой зовут гулять, ты как?
– Я за, – выпаливаю и киваю так, что голова вот-вот оторвется.
Сережа после «гудбай» Жарова снова жмет ему руку, а затем подходит и смущенно тянется поцеловать меня в щеку. В итоге из-за неловких телодвижений мы чуть было не сталкиваемся губами. И все это под наблюдением Ярика, который не отрывает от нас глаз.
Я спешу проводить друга, машу ему, когда «приора», зацепив дном бордюр, выезжает на дорогу. А после подбираюсь, возвращаюсь в дом и, полная решимости, надвигаюсь на Ярика.
– Ты! Какого черта творишь?
– Нет, какого черта ты творишь? Что за гопник?
– Сам ты гопник, придурок!
– Кажется, это ты дура, если ведешься на дворовую романтику…
– На фига ты вообще привязался? Что тебе делать…
– Вы на его тачке убогой собрались по трассе ехать? Да она развалится…
– Это мои друзья, и я имею полное право…
Мы орем друг на друга так громко, что оказываемся в опасной близости. Я замечаю это лишь в последний момент, когда дыхание, насквозь пропитанное моим фирменным горячим шоколадом, бьет в нос, а карие глаза с оливкового цвета ободком врезаются на полной скорости в мои.
– И тебе это нравится? – срывается на шепот Яр. – То, как он тычется губами в твою щеку, будто щенок?
– Нравится, – бросаю в ответ, делая только хуже, съедая расстояние до его губ.
– Опять ты врешь, птичка. Я же помню, как на самом деле нравится тебе.
И прежде чем я успеваю что-то понять, он целует меня. Целует так, что я забываю его оттолкнуть, забываю, что мне не должно понравиться. Жаров с пылом втягивает мою нижнюю губу и кусает, не жалея. Проникает языком в рот без лишних прелюдий, собирает в кулак волосы на затылке и вдавливает в стойку. По всем законам мне должно быть больно, уверена, на бедрах останутся следы, но не хочу думать об этом. Только сильнее выгибаюсь, когда он наклоняет ниже и почти заваливает на стол. Правда, я слишком яро отвечаю, чтобы ему это удалось.
Меня никто не целовал так, даже он. И когда Ярик резко отшатывается с оттопыренной ширинкой назад, я пугаюсь от осознания, что границ больше нет.
Черт!
Наверх я уже не взлетаю – телепортируюсь. Запираюсь в комнате, едва переступив порог. Это входит в привычку с приездом Жарова.
На губах его вкус, перед глазами – почти черные зрачки, в ушах – рваное дыхание. Дожилась! Теперь и в доме не чувствую себя в безопасности.
Убираю волосы с лица и вспоминаю, как Ярик тянул за них – с жадностью, резкостью, с силой. Черт! Достаю телефон из кармана и набираю салон красоты.
– Да, здравствуйте. Когда ближайшая запись к Кате на стрижку? Шикарно, к четырем буду.