Парни после очередного удара о чем-то жарко спорят, толкаются в шутку, и я в который раз удивляюсь, с какой легкостью Ярик заводит приятелей в новых компаниях. Я так никогда не могла. Его же принимают без колебаний везде, даже Сережа вон с Богданом признали. А общего у них меньше, чем у меня с курицами, что заскучали и, махнув хвостом, ушли покурить, но по дороге споткнулись о более приветливых и заинтересованных, чем Жаров, парней.
Ему намекнуть, что добычу уводят? Прямо в этот момент.
– Мы целовались, – неожиданно даже для себя выдаю вслух и отвожу глаза, будто и не я сказала.
– Если бы я с таким жила в одном доме в период полового созревания, мы бы целовались на завтрак, обед и ужин, – улыбается Мила, а потом вдруг щурит глаза и замирает: – Бог мой, ты про сейчас? Вы целовались сейчас?
– Тише ты, Сережа услышит!
Уже жалею, что сказала, испуганно оглядываюсь на парней.
– Сережа переживет. – Она закатывает глаза. – Что? Он хороший парень, но тебе подходит, как «тимберленды» к свадебному платью. Знаешь ли, такая себе экзотика.
– И чего это ты про свадьбу заговорила?
– У тебя не получится сменить тему.
Но у меня все же выходит. В итоге после нескольких минут, посвященных заднице Жарова, который склоняется над столом в непосредственной близости от нас, мы обсуждаем, чем Мила занималась в Испании и как улучшила язык, пока не заканчиваем моими мечтами о Париже.
– Если бы ты так не противилась помощи, уже бы давно поглощала круассаны, сидя в красном берете прямо напротив Эйфелевой башни. Ну подкинет тебе богатый папочка денег и что? Это сделает тебя бесчестной женщиной? Тем более честь твоя, вроде бы, на месте, как мы выяснили. Пока на месте.
Смеюсь в голос, не пытаюсь спорить. И это уже точно коктейль бурлит в крови, потому что я прямо-таки заливаюсь хохотом. Мне даже не страшно, что кто-то услышит, правда ведь смешно! Но объяснять природу моих тараканов все равно нет желания.
Как я растолкую Миле, что до сих пор чувствую вину перед Яриком? За то, что, по сути, отобрала у него отца? Ведь, несмотря на их напряженные отношения, они как-то ладили до того… случая. Я не могу спокойно жить с этими мыслями, поэтому стараюсь не брать больше, чем нужно, чтобы удовлетворить основные по Маслоу потребности. Париж – уже вольность сверх нормы, с этим мне придется разбираться самой.
В конце концов наш диалог разбивает Богдан, который заваливается на одну с Милой подушку и отбирает у той кальян со словами «ты же бросила». Тотчас между ними завязывается любимая игра в стиле «выбеси другого». Милованов щелкает по носу свою «принцессу», как он вечно зовет ее, пока я стыдливо отвожу глаза – всегда смущаюсь подглядывать за чужими нежностями. Судорожно кручу головой, но Сережу не нахожу: видимо, тоже проиграл, потому что у стола остались лишь странный парень Илья и, к моему удивлению, Ярик.