– Куда, например?
– Да вон хотя бы в море! – рычу ветру в лицо, который тут же уносит мои слова далеко.
– Только с тобой, – раздается над ухом и, прежде чем понимаю, что происходит, Ярик подбрасывает меня за талию вверх, а после тянет на глубину, чтоб его!
Я кричу порывисто, громко. Визжу, как дурочка, потому что вода холодная. И страшно! Только брось, я же ко дну пойду!
– Пожалуйста, пожалуйста, – повторяю около миллиона раз, – отпусти меня, пожалуйста!
Но Жаров тащит все дальше, разбивая волны. Как Терминатор прет, не шелохнется даже! Брыкаюсь, как могу, но хватка у него стальная.
– …что угодно! Я сделаю что угодно! Отпусти!
– Что угодно? – слышу его низкий смех. – Заманчиво звучит.
Новая волна снова щекочет холодными брызгами, я поджимаю ноги сильнее, хоть это и мало помогает. А как только с Жаровского позволения касаюсь ступнями дна, намертво цепляюсь за его мокрые плечи с разворота.
И вот что это за магия такая? Один взгляд, и утренняя прохлада сменяется пеклом. Никаких лишних рук, никакой пошлости, но кожа горит везде, куда достают карие глаза. Я замираю в нерешительности, боюсь даже подумать, не то что двинуться. И тогда Ярик решает за двоих – ловит мой затылок и врезается губами вместе с волной, от которой одежда промокает насквозь.
Я шатаюсь от ударов воды – Жаров удерживает меня. Ежусь от обжигающих порывов ветра – он прижимает сильнее. Пальцами сдавливает плечи, губами слизывают морскую соль, а я отвечаю. Я хочу и отвечаю. Подумаю обо всем потом, сейчас ни одной мысли. Сейчас в голове только голос наслаждения, который, забыв о приличиях, громко стонет. И я вместе с ним – выдыхаю желание в рот, дрожу, но не от холода, задыхаюсь и дышу.
Когда громадные лапы сжимают мои бедра и подкидывают вверх, я не возражаю. Обхватываю ногами и руками, пальцами тону в его влажных волосах. Яр несет меня куда-то или кажется: я не могу открыть глаза, чтобы проверить. Подставляю шею, которую Жаров с пылом-жаром целует. Ощущаю, как ведет языком прямо к уху, заставляя желать большего, заставляя поджимать пальцы ног, чтобы не просить еще.
Только острый край камня, который неожиданно впивается в лопатку, помогает очнуться, почувствовать вес тела сверху и распахнуть в ужасе глаза.
– Нет, – выдаю четкое и надрывистое, толкаю Ярика в грудь.
Не знаю, что он там перед собой видит, но отпускает. А я, позабыв о боли, уже несусь на всех парах по камням босиком.
Плевать. Ветер бросает в лицо мокрые пряди – плевать. Губы пылают так, будто обожжены, – тоже все равно. Холод пробирает до костей, зубы стучат, пока меня не обхватывают чужие руки. Его руки.