А наследник империи, отплевавшись от крови, продолжил говорить:
- У нее можешь не спрашивать. Спала она. Недалеко я от тебя ушел. Но чего уж теперь. А насчет предложить, тут речь не столько про деньги. Тебя же грохнут рано или поздно. Хочешь, чтобы ее в чемодане как Котову* нашли? По кускам? Ты по-другому не закончишь. Не мечтай.
Меня волновало больше другое. Я приподнял его за шиворот и спросил:
- Было? Или ты врешь?
- Ничего тебе больше не скажу. А что из-под другого мужика побрезгуешь?
Самое большое желание - не верить. Не должно это быть правдой. Не может. А с другой стороны, она была в его футболке и в трусах. Так уж трудно раз трахнуть и натянуть шелковый лоскут на место? В области груди зажглась лютая злоба. Зачем этот урод испортил единственное стоящее в моей жизни? Я не знал, что будет потом. Мне стало все равно. Но он не выйдет с этой стройки живым.
Дальше не хотелось думать. Хотелось разнести весь этот гребанный мир на осколки. Я подхватил Шувалова за связанные руки и прицепил на крюк, висящий на лебедке, которой спускали ведра с раствором на нижние этажи. Подтащил его к краю и столкнул. Обычно, оказавшиеся в такой ситуации, орут, обещают или золотые горы, или самую страшную месть. Шувалов молчал. Только жег меня таким же ненавидящим взглядом, как мой собственный. Он повис на крюке над пропастью. Мы с ним обосновались на двенадцатом этаже, внизу были сложены стройматериалы и разбросан строительный мусор. Шансов выжить нет никаких.
Осталось выстрелить и попасть в веревку лебедки. Я хотел, чтобы он чувствовал приближение смерти, корчился, слыша ее неотвратимые шаги. Выхватил пистолет и прицелился.
А затем в затылок мне уперся ствол другого пистолета. И над ухом раздалось:
- Не дергайся! Я успею раньше.
Спорить с этим было бессмысленно. Действительно, успеет.
Голос, привыкший командовать, велел:
- Снимите его оттуда, пока он не свалился.
Это только в кино герой успевает развернуться и всех перестрелять. В реальности у меня забрали оружие, а мажора сняли с крюка, и подвели к Шувалову-старшему, который, наверное, от большой радости встречи с сыном двинул ему в тот же бок, который до этого отбил я.
- Я вижу, ты очень рад меня видеть, папа, - прохрипел парень.
Шувалов-старший окинул взглядом площадку, на которой мы все находились, и, дождавшись, когда отпрыск выпрямился, протянул ему ствол и приказал:
- Пристрели его.
Парень протянул руку, взял пистолет, причем неуверенности в его действиях я не заметил, но прицелиться в меня не успел. Ситуация поменялась еще раз. К нам присоединился Сивый и его люди. Теперь все стояли и целились друг в друга, пока старый прохиндей самым миролюбивым тоном, на который был способен, не предложил: