Жизнь Наполеона (Стендаль) - страница 4

[1] В ожидании, пока появятся лучшие труды, см. об этом "Историю войн" генерала Дюма, "Историю Итальянских походов" генерала Сервана, особенно же "Moniteur" и "Annual Register". [2] См. Тита Ливия, кн. IX, стр 242 (франц. перевод Дюроде Ла-Малля, т. IV, изд. Мишо, 1810). [3] Подробнее об этом см. т. XVI соч. Сисмонди, стр. 414. [4] См. все английские книги с 1800 по 1810 год, даже те из них, которые считаются лучшими, и еще менее благородные "Размышления" г-жи де Сталь, написанные после Нимских убийств.

ГЛАВА V

Стоит ли пересказывать нападки лиц, которые воображают себя людьми тонко чувствующими, а на самом деле - только малодушны? Они утверждают, будто Наполеон насаждал в Италии свободу теми же способами, какими действовал Магомет, проповедовавший Коран с мечом в руках. Новообращенных восхваляли, им покровительствовали, расточали им милости, а неверных безжалостно подвергали всем ужасам войны: грабежу, непосильным поборам... Упрекать в этом Наполеона - значит упрекать его в том, что он пользовался порохом, чтобы стрелять из своих пушек. Ему ставят в вину уничтожение независимости Венеции. Но разве то, что он разрушил, было республикой? То было правление позорное и развращенное, аристократия, возглавляемая слабым человеком, совершенно так же, как другие европейские правительства представляют собой аристократии, возглавляемые сильными людьми. Привычный для этого милого народа уклад жизни был нарушен, но следующее поколение оказалось бы в тысячу раз более счастливым под властью короля Италии. Весьма вероятно, что уступка Венецианского государства австрийскому дому была секретной статьей леобенских прелиминариев и что причины, приведенные впоследствии, чтобы оправдать войну с республикой, были лишь предлогом. Французский генерал вошел в сношения с недовольными, чтобы получить возможность занять город без борьбы. Он считал, что Франции полезно заключить мир с Австрией. Он был хозяином Венеции, потому что занял ее. Дать Венеции счастье не входило в его обязанности. Родина прежде всего. В данном случае генералу Бонапарту можно поставить в упрек только одно: его взгляды были менее возвышенны, чем взгляды Директории[1].

[1] Чтобы понять по-настоящему действия Наполеона в Италии, надо подготовить себя чтением Тита Ливия. Этим путем душа очищается от всех ничтожных и ложных идей нашего времени.

ГЛАВА VI

Наполеона упрекают в том, что во время Итальянского похода он расшатал не дисциплину, отнюдь нет, но нравственную стойкость своих войск. Он поощрял самый позорный грабеж со стороны своих генералов[1]. Презрев бескорыстие, отличавшее республиканские войска, они по своей алчности вскоре сравнялись с комиссарами Конвента. Г-жа Бонапарт часто наезжала в Геную и, по слухам, поместила в надежное место пять - шесть миллионов франков. Этим Бонапарт совершил преступление против Франции. Что касается Италии, то хищничество во сто крат более возмутительное не явилось бы слишком дорогой платой за оказанное ей безмерное благодеяние - возрождение в ней всех доблестей. Аристократы часто ссылаются на преступления, которые влечет за собой революция. Они забывают о тех преступлениях, которые до революции совершались тайно. Армия, действовавшая в Италии, показала первый пример вмешательства солдат в управление государством. До того времени армии республики довольствовались тем, что побеждали врагов. Как известно, в 1797 году в Совете пятисот возникла партия, составившая оппозицию Директории[2]. В замыслах ее главарей, быть может, не было ничего преступного, но их действия, бесспорно, могли навлечь на них подозрения. Некоторые из них, несомненно, были роялистами; большинство же, вероятно, не питало иного намерения, как положить предел произволу и позорному хищничеству Директории. В этих целях они изъяли из распоряжения правительства налоги и подчинили его расходы строгому контролю. Директория со своей стороны не замедлила использовать последствия этих мероприятий; она распространила в армиях слух, что все лишения, ими испытываемые, - результат предательства обеих палат, будто бы стремившихся погубить защитников родины, дабы иметь затем возможность беспрепятственно призвать Бурбонов. Командующий Итальянской армией в воззвании к своим войскам открыто подтвердил эти слухи. Эта армия дерзала посылать правительству свои представления. Она позволяла себе по отношению к палатам выпады столь же резкие, Как и противные конституции. Тайный замысел Бона-парта заключался в том, чтобы вслед за посылкой этих представлений самому двинуться на Париж с частью своей армии якобы для защиты Директории и Республики, а на самом деле, чтобы захватить руководящее положение в правительстве. Его планы были расстроены переворотом 18 фрюктидора, совершившимся раньше и легче, чем он это предполагал (4 сентября 1797 года 18 фрюктидора V года республики). Этот день, ознаменовавшийся полным разгромом партии, противопоставившей себя Директории, лишил его всякого предлога перейти Альпы. Он продолжал отзываться о членах Директории с величайшим презрением. Бездеятельность, продажность, грубые ошибки этого правительства являлись постоянной темой его разговоров. Обычно в конце таких бесед он заявлял окружавшим его генералам, что тому, кто сумеет сочетать новый строй Франции с господством военных, нетрудно будет обеспечить республике роль древнего Рима.