***
Хруст ломающихся рёбер слился с воплем осатаневшего от боли Андрея. И это только начало. Мне доставляет удовольствие его мучения. Я готов впитывать в память ощущение, которое рождает теплеющая в руках мышца, держащая нож.
— Облегчи свою участь, — нарочито елейным голосом. — Расскажи, зачем ты следил за Агатой?
— Пошел ты, — сквозь стиснутые зубы. — Ненавижу тебя.
— Взаимно, — киваю, чтобы его простимулировали. Напротив, с такой силой ударил кулаком, что еще немного и жизнь бы прервалась. Специально выбирал таких людей, никаких сантиментов, отбитые отморозки. — Ты несколько ошибся, впутывая во все это Леонида. Наобещал золотые горы. Главным призом — Агата на блюдце. Глупые мечты. Не верю я в твою искреннюю помощь.
— Перестань! — отчаянно завопил. — Я скажу! Только отцу не говори!
— Ну вот, — зеваю от скуки. — Можешь, если захочешь.
Плевать мне уже на его отца, добивать лежачего не в моих интересах. Есть вариант получше. Посадить до конца дней в психбольницу. Не проживет и недели, но до этого будет мучиться в агонии. Ежедневно, видя потерянных душ. Сходить постепенно с ума, зная, что выхода нет, и не будет. Никогда.
— Адам, — откликнулся один из головорезов. — Мы нашли женщину.
Двое выводят, сопротивляющуюся Викторию, та брызжет слюной, шепча о милосердии и воздание за грехи, но достучаться до них невозможно. Они выполняют свою работу.
— Mein Schatz, (Душа моя,) — встретившись со мной взглядом, наигранно вздыхает. — Was für ein Zufall! (Какое совпадение!)
Актриса без Оскара. Тошнит от всей этой игры.
— Mach den Mund zu, (Закрой свой рот,) — рявкаю. — Ich stelle eine Frage, du gibst mir eine Antwort. (Я задаю вопрос, ты даешь мне ответ.)
— Adam, ich habe nichts damit zu tun, (Адам, я не имею к этому никакого отношения,) — до приторности сладким голосом чуть ли не пропела она. — Das ist ein Fehler. (Это ошибка.)
И тебе уготовлено самое блестящее будущее. В турецком борделе, где будут рады такой изворотливой собеседнице.
— Entweder du gestehst, (Либо ты признаешься,) — сухо произношу. — Oder ich gebe dich diesen hungrigen Kerlen. (Либо я отдам тебя этим голодным парням.)
В изумлении разинула рот, периодически хлопая ресницами. Думает блефую? Надеялась получить скорую амнистию? Смешно. Очень.
В относительной тишине, установившейся после того, как я поставил Викторию перед фактом, раздался жуткий крик, стремительно перешедший в отчаянный вой человека, не желающего умирать, но вынужденного отправиться в чертоги смерти.
— Адам! — плача. — Пусть он встанет, прошу!
Ухмыляюсь, лицезрев забавную картину, «беднягу» придавило могучим телом. И судя по габаритам, груз внушительный, а вес приближается к двумстам килограммам.