— Ещё и умелый.
Славик приложив к губам указательный и средний палец, образуя букву «V», интенсивно мельтешит языком между ними, изображая данной жестикуляцией намёк на оральные ласки. Закатив глаза, я поспешно отворачиваюсь. Идиотским замашкам Славяна никогда нет предела, но это явный перебор.
— Славик, бесишь уже. Озабоченный.
Хочу сбежать от них, но слышу за спиной, как Андрей просит закрыть кабинет вместо него, выбегая в коридор.
— Пойдём с нами, — заводит прежнюю пластинку.
— Я же сказала, не хочу.
— Не хочешь? Или поводок короткий? Как ты это всё терпишь? Он же тебя…
— Он меня не тиранит, если ты про это, — договариваю за него, начиная злиться на твердолобость, с которой Андрей следует со мной из лифта к выходу.
Мое упрямство в этот момент молниеносно просыпается, как и интуиция. Выставив в самый последний момент ногу и придержав ею дверь, разглядываю сквозь стекло фигуру, стоящую на неизменном посту. Вадим явно нервничает, его выдают суетливые движения рук. Он то и дело касается лица, потирая ладонью подбородок и заросшие щетиной щеки. Потом подкуривает сигарету, делая единственную затяжку, чтобы раскурить её. Касается большим пальцем сжатых губ, разглядывая яркий тлеющий огонёк, следя за ним как за маячком, указывающим ориентир известный ему одному.
— Андрей, только не надо. Давай без скандала, — оттеснив его в сторонку за рекламный стенд, цепляюсь за запястья, ощущая под пальцами напряжение от сжатых Андреем в кулаки рук. — Вы в клуб, я домой.
Молчит, уставившись как баран на новые ворота. Я первая не выдерживаю и отвожу виноватый взгляд, под ледяным взором холодеет всё тело, но если мы выйдем сейчас вместе, охладеет даже душа запертая в ящик Пандоры. Вадим не станет церемониться, а Андрей просто так не отступит. Даже сейчас по нему видно как он заведен с полуоборота, играет желваками, дышит рвано, порывисто, натягивая на вздымающейся груди белую майку, так выгодно оттеняющую слегка смуглую кожу.
Нежно касаюсь горячего тела дёрнувшегося навстречу ладони, скольжу к вороту, проводя ноготками над вырезом, улавливаю некий ступор, затишье перед бурей. Надо же, помню что ему нравится и внутренне ликую, находя отклик Андрея на прикосновения.
— Пожалуйста, не лезь на рожон, — с преисполненным чувством беспокойства, выдыхаю в ямочку на шее, где встречаются ключицы. Где пахнет чем-то знакомым, родным, сладковатым, заполняя рот слюнками, будто я облизываюсь на самый вкусный десерт.
— Ты что Петрушка? Кукла тряпичная, которой этот мудак развлекает себя?
Бьёт по больному, попадая каждым словом в цель, тут и парировать нечем. А вот переубедить заступника стоит.