— Ты прямо капитан очевидность!
— Сколько раз он успел тебя отыметь? — словно не слышит, продолжая вести допрос в извращённой манере, в качестве наказания оставляя на коже многочисленные следы жестокости.
— Много, — во мне что-то щёлкает, а недавние эмоции угасают, задавливая инстинкт самосохранения вызовом, который я бросаю с неподдельным удовольствием. — И так офигенно, что тебе даже не снилось. Ты ничтожество, а не мужчина.
— Грязная давалка, — бьёт тыльной стороной ладони, достаточно грубо, почти наповал. И только его быстрая реакция, с которой он хватает меня за шиворот футболки, не даёт мне упасть. — Хоть что-то должно остаться не тронутым. Может рот?
— Опоздал, — вру, легко и так упоительно, что в груди разрастается удовлетворение. — Отпусти, не пачкайся об меня. Давай разбежимся!
— Нет, — хлестко подводит чёрту, с которой я не хочу мириться.
— Почему? — вполне искренне задаю вопрос, задыхаясь от жажды услышать правду. Если конечно, он способен на честность и правдивость.
— Я не люблю проигрывать.
Последнюю фразу он выдыхает прямо мне в ухо и от этого по спине пробегает холодок, кусающий кожу. Зажмуриваюсь, чтобы не лицезреть его, но даже с закрытыми глазами эффект брезгливости притупить не могу. А Штрих как вор карманник шарит у меня под майкой, пробираясь под бельё.
— А я не люблю тебя, — последним аргументом отталкиваю Вадима.
— Переживу, — бурчит он в ответ, не отвлекаясь от основной затеи, облапать как можно больше моих интимных мест.
— Ты же тоже давно ничего ко мне не чувствуешь? Зачем всё это?
— А кто говорит о любви? Тебя вообще хоть кто-то в жизни любил? — грубо обрывает, раня каждым следующим вопросом сильнее физической расправы. — Может нарик заделавший тебя под кайфом? Или мамаша, которая альтернативе твоего воспитания предпочла сдохнуть? Вся надежда на Крутилина, да? Хочешь хорошей жизни? А ты ее заслужила?
Почувствовав, как внутри образуется тугой комок, грозящийся пролиться слезами, я поспешно сглатываю его, заталкивая обратно, как можно глубже. Нельзя показывать, что я на грани, а он победитель. Хотя глупо отрицать, Вадим знает меня слишком хорошо и именно по этой причине его слова так больно ранят, попадая в самую цель.
А собственно ведь он прав. Кому я была нужна? Вечно как пятое колесо в телеге, ненужный элемент, от которого все спешили избавиться. Один Вадим, как бы не парадоксально звучало, горел желанием быть со мной. А с недавних пор и вовсе подобно клещу цеплялся за давно изжившие себя отношения. Конечно, в проявлении такого упорства не имелось ни капли любви, лишь холодный расчёт, или доминантное желание обладать мной целиком, быть безраздельным хозяином.