(Наши дни)
Словно в тумане вышла из подъезда и скрылась в темноте дворов. Дышать было тяжело, слезы застилали глаза, мешая обзору. Телефон в сумке, не переставая, трезвонил. Присев на заснеженную лавочку, достала телефон, трясущимися руками скинула вызов и отключила. Сидела долго, до тех пор, пока в мои руки не уткнулся теплый собачий нос.
— Девушка, у вас все в порядке?
Я подняла на незнакомца невидящий взгляд и усмехнулась. Лучше и не может быть. Молча, поднялась с лавочки и побрела дальше.
После той первой моей ночевки у Виктора, в его доме чудесным образом появились домашние штаны и майка моего размера. Сегодня я решила, что такой вариант одежды будет более уместным для родственников моего парня, ведь то платье с глубоким декольте совсем не для домашних посиделок. И не ошиблась, с голыми ногами мне бы сейчас пришлось туго.
По городу бродила долго. Когда первые эмоции улеглись, и я перестала кидаться от одного страшного умозаключения к другому, я все же осела на холодную лавочку, обдумывая, что же делать дальше.
Домой идти не хотелось. К родителям глупо, мама сразу увидит, что со мной что-то не так, и начнет волноваться. В ее возрасте и с вечно шалящим сердцем такие волнения недопустимы. Еще, как оказалось, легкие домашние штаны, и пальто поверх майки совершенно не защищают от зимней вьюги. Руки окоченели, зубы предательски стучали.
Я огляделась и с удивлением поняла, что нахожусь в сквере у нового дома Вовки. Действительно, к кому еще я могу обратиться, он ни кому не расскажет, он меня приютит, у него меня будут искать в последнюю очередь.
Позвонила в домофон, мне сразу же открыли, не спрашивая, кто собственно пришел. Входную дверь открыл бородатый мужчина, вопросительно осматривая меня с ног до головы. В квартире было многолюдно играла музыка и слышался веселый смех.
— Тюша!? — в дверной проем протиснулась голова Вовки, — Что ты здесь делаешь? — и, присмотревшись внимательнее, — С тобой все хорошо?
— Я… — всхлип, горячие слезы вырвались потоком, а я лишь хватала ртом воздух, пытаясь хоть что-нибудь ответить.
Меня подняли на руки и увлекли теплую тихую комнату. В помещении было темно, брат усадил меня в мягкое кресло, снял сапоги и пальто. Недоуменно прошелся по замершим голым рукам, домашним хлопковым штанам.
— Да ты совершенно замерзла!
Меня опять подняли на руки и куда-то понесли. Опять какофония звуков и тихая ванная. Вовка включил воду, зачем то осмотрел мое лицо и руки. Я все это время сидела на краю ванны с опущенной головой, разглядывая свои подрагивающие кисти.