– Он изнасиловал меня! – заверещала Мия. – Ты должен был сделать, что угодно, чтобы наказать его!
– Но он наказан!
– Не так! Ему должно было быть так же больно, как и мне! – Мия дрожала всем своим бледным и худым тельцем. Она плакала так сильно, что, казалось, её вот-вот настигнет обезвоживание.
Но я не кинулся её успокаивать. Я и сам вот-вот пролью слезы, наполнившие мои глаза. Я запрокинул голову, часто моргая, чтобы остановить это. Мужчины не плачут.
– А как же я? – спрашиваю, проглатывая слёзы. – Что же потом стало бы со мной? За избиение или за убийство меня бы посадили. Я бы оказался за решёткой вместе с ним! Тебе было бы легче, если бы он перечеркнул мою жизнь? Ты справишься, Мия. Твое имя не запятнано! Ты переживёшь это, когда захочешь! А я бы стал преступником в глазах окружающих!
– Ты – трус!
– Ты хоть представляешь, что ты желаешь? Я – твой брат! И ты хочешь, чтобы я стал убийцей? Хочешь посадить меня в тюрьму, только ради того, чтобы этой мрази стало больно?
– Да! – Она закрыла лицо руками, сотрясаясь.
Это предел. Внутри меня все оборвалось. Я застыл на месте, широко раскрыв глаза. В воздухе повисла тишина, прерываемая только всхлипываниями Мии. Я посмотрел на свою мать. По её лицу тоже струились слёзы, но она не пыталась их смахнуть. Я не мог сказать, что она чувствует. Поддерживает ли Мию? Тоже хочет пожертвовать моим будущем ради призрачного спокойствия Мии и мести насильнику?
Я поворачиваюсь к отцу. Он подавлен и уставился куда-то в пол. И лишь бабушка смотрела на меня с сожалением. Она кусала губы и теребила подол своего халата.
– Не слушай их, дорогой, – произнесла бабушка, рассекая гнетущее пространство. – Пойдём.
Она тянет меня за руку в сторону лестницы. Я следую за ней, чувствуя себя выжатым лимоном.
– Ты не трус, – продолжает она, поглаживая мою напряжённую руку. – Им всем нужно к психологу, раз в их головах даже просто мелькнула такая мысль. Ты сделал все, что должен был. И я тобой горжусь. И Мия однажды поймёт, как глупа была. Когда воспоминания притупятся, а боль и обида перестанут её грызть, она повзрослеет и попросит прощение. Вот увидишь.
POV Салли
Не думала, что когда-то буду прятаться по углам. И куда же делась моя хвалёная смелость?
Она бессильна по сравнению с тем волнением внизу живота, возникающее от одной мысли о том поцелуе. Сложно даже самой себе признаться, как сильно меня испугала собственная реакция. А действия Шейна и вовсе сбили с толку.
Я вновь и вновь прокручиваю в голове, как его губы скользят по моим. Так плавно и без напора. Я привыкла к тому, что поцелуй – это терзание моих губ, лишь как прелюдия к сексу, но эта была не она. Шейн целовал, потому что хотел именно поцелуя, а не поорудовать в моих трусиках. Я в этом уверена.