– Обменяй. Огонёк зажёгся над одним, а я привёл тебе другого. Какая разница, кого из мальчиков забирать?
Смарагдель задумчиво постучал когтистыми пальцами по столу. Я видел сизый мох, покрывающий руку выше запястья, там, где у людей обычно растут волосы. Я бы не удивился, если б он решил прямо сейчас сменить облик и предстать передо мной замшелым горбатым чудовищем с ветвистой короной рогов. Но он держался, зная, что мне приятнее общаться с кем-то, похожим на человека. Я это ценил.
– Старый Дорожник не простит мне такой вольности. Не расплачусь. Тут не отдашь долг беличьей или птичьей стаей. А на бо́льшие траты я не пойду ради незнакомого юнца.
– А ради меня?
Не знаю, почему я так заупрямился. Летава ли так в душу запала?
– Ради тебя, может, и пошёл бы. Но какой твой интерес? Снова ты что-то затеваешь, сокол.
Это странно, но мне было приятно оттого, что Смарагдель журил меня, почти как старший брат младшего. Или как отец сына.
– Девке думаю угодить, – признался я.
По лицу Смарагделя медленно расползлась хищная улыбка.
– Бери любую из моих, Кречет. Девки – дело хорошее, но из-за одной из них я не стану перечить Дорожнику. Уж извини.
Смарагдель пренебрежительно называл Господина Дорог старым Дорожником. Я виделся с властителем всех путей всего однажды, но та встреча произвела на меня сильное впечатление. До сих пор мне было трудно понять, отчего маленький тщедушный человечек имеет власть даже над могучими нечистецами.
– Я понимаю тебя. Прости за дерзость.
А сам спрашивал себя: «И что с ним теперь делать?»
Лешачата и лесавки шептались, зыркали на Огарька. А малец, как я понял, не спал, а только притворялся. Боялся ли? Непросто, должно быть, очутиться хромым и беспомощным среди чащи, в окружении нечистецей. Видел ли он их раньше? Или всё ему впервой? Потом спрошу.
– Этот юнец тебе предназначен. Дорожник приберёг его для тебя, – проскрипел Смарагдель.
– Как же для меня? – Я возмутился. – Куда я его возьму? На Рудо так и буду возить? Да он увечным стал из-за меня!
Не хотел говорить последнего, не хотел признавать, что меня гложет вина, но слова сами собой вырвались, искренние и горькие. Лешачата разом смолкли, навострили уши.
– Как это – из-за тебя? – спросил Смарагдель ровно, без тени удивления, лишь с лёгким любопытством.
– Не успел я, медлил. Если бы поспешил, ему бы не рубанули по ноге.
Я опустил голову, как мальчишка, признающийся старшим в чём-то постыдном. Красивая лесавка подлила мне браги в кружку, и я тут же опрокинул в себя хмельной напиток.
– Если бы ты опоздал, меня бы сожгли заживо, как поросёнка зажарили бы, – вдруг подал голос Огарёк.