Друг молчал и поджимал губы. Я чувствовал, что он что-то хотел сказать, но мои внутренние баталии с сердцем измотали, превращая в амебу, и я с радостью переключился на другую тему.
Поздно ночью я вышел в сеть и кликнул на страницу Виктора. Помню, что читал когда-то статью психолога про выбор аватарок для профиля и, судя по нашему с Витей выбору, мы друг друга стоили: рыжий кот Гарфилд и Годзилла. В статусе у него стояло «Гвоздь, я ищу тебя!»
Я сглотнул и закрыл вкладку. Сразу замелькали картинки ночи, а по телу прошла дрожь возбуждения, наполняя тело томлением.
— Не поддавайся! Это все остаточное. Через неделю тебя искать никто не будет, — уговаривал я себя, пытаясь отогнать неуместную радость.
В понедельник я держался бодро, даже пару раз похвалил себя за характер. Работа спорилась и я верил, что скоро все забуду.
Во вторник мои радужные потуги поуменьшились и я начал ощущать непозволительное — я скучал по Вите.
В четверг стало совсем плохо. Ночи изматывали снами, утро — каменным стояком, а дни проходили, как в тумане. И самое поганое — сердце не выключишь. Я злился на себя и решил прекратить наконец-то свои мучения.
— Одна встреча и ты поймешь, что не нужен ему. Зато никаких иллюзий, подметешь разбитые осколки, выкинешь в урну подсознания и пойдешь дальше, как и всегда. — Аутотренинг выходил так себе, но днем, в рабочий обед я все-таки набрался смелости и написал Виктору. Предлог нашел быстро — мой обещанный графический планшет, который я так и не забрал тогда. Витя ответил почти моментально, как будто ждал, но почему-то вместо холодной отстраненности из меня повылезало раздражение замешанное на обиде. Диалог вышел ужасным, а с моей стороны еще и наглым.
Гарфилд:
— Добрый день. Я кое-что забыл забрать — графический планшет.
Годзилла:
— А совесть не хочешь заодно забрать? Говорят, с ней удобнее жить и меньше глупостей совершается.
Гарфилд:
— Можешь себе забрать, тебе нужнее. Меня интересует только планшет. Я его отработал.
Годзилла:
— Как мы заговорили. Прямо прожженный альфонс. Тебе не идет.
Гарфилд:
— А тебе не идет строить из себя влюбленного.
Годзилла:
— А если я ничего и не строю. Ты мне даже возможности не дал поговорить!
Гарфилд:
— А поменьше надо было бычить на меня, может, нашлось бы и на поговорить.
Годзилла:
— Не истери.
Гарфилд:
— Никто не истерит!
Годзилла:
— Скажи адрес, я завезу планшет.
Гарфилд:
— Щааз! Передашь в кафе.
Годзилла:
— Когда и где?
Я написал адрес, время и отключился. Руки тряслись так, что пришлось прятать под стол, даже сердце зашлось — форменная истерика, Витя был прав. Понять бы, откуда столько яда из меня полилось?! Самому было противно.