– Интересно, что в первых двух пунктах, – спросил молодой солдат.
– А вторым пунктом – научится играть на гармони, – весело ответил Тарас. – Такая штука, уж собирался-собирался. Вот, точно, ща начну. С первого числа. Потом закрутился. Вот, с понедельника начну. Так и не научился.
Тарас сокрушенно помотал головой, всем своим видом показывая, что это был главный промах всей его жизни.
– Незамысловатые у тебя планы. А первым пунктом что?
– Молодой ты еще, Володенька. Дурень, – вздохнул Тарас, сразу став серьезным. Надоело ему балагурить. – И первый пункт сделаю. Дело за малым: немца разбить.
Немца разбить. Для этого и собрались. Не быть тирольскому шпику хозяином России, так пишут газеты, а газеты бывает правы. А еще Ырысту почему-то вспомнил историю, как полста поколений назад в его краях правил жестокий жужаньский хан, который тоже направил войска против напавших врагов. Противник был разгромлен умело и быстро. Но только потом победившие всадники вдруг как-то друг друга зауважали, чего-то поверили в себя, вернулись, да свергли своего владыку и сюзерена. Последующие ханы, занимавшие престол, молниеносных побед избегали, отдавали такие приказы, чтобы конница побольше пообтрепалась на войне – так безопасней для правителя.
В блиндаж заглянул командир, простуженным голосом отдал команду. Бойцы зашевелились. Коновалов потянул Ырысту за рукав и шепотом задал вопрос, главный вопрос, если не единственный, интересующий солдата перед боем. Не смог Ырысту сказать так, как видел. Соврал: «Ранят, но ничего. Все у тебя хорошо». А Коновалов уже выглядел серым, и маленький смертёныш сидел на его плече.
И вновь зарывались в застывшую землю, звенели лопаты о мерзлоту. Не зря. Отбились, отстояли. Некоторые выжили. Вскоре началось наступление.
Теперь Ырысту смотрит на Кремль. Пилотка сдвинута к уху, у ног – аккордеон. Чем не гармонь? Два пункта из трех. Выполняется за того парня.
Ближе к ночи воздух посвежел, надменно пробили куранты.
Подошли двое, попросили закурить.
– А ну-ка давай-ка. Ого! Трофейные, – хриплым баритоном похвалил один. – «Камель».
– Да нет, это союзнические, – поправил второй. – Слушай, – тепло обратился он к Ырысту. – Может тебе ночевать негде? Пойдем ко мне.
Ырысту отказался:
– Одни сутки в Москве, понимаешь, посмотреть хочу. Берлин видел, Варшаву видел. Москву еще не видел.
– Нравится Москва?
– Хороший город…
***
Хороший город, хорошие люди, после победы в них оттаяла доброта. Нет, многие, конечно, остались озверевшими, но и милосердия присутствовало вдоволь.
Свое подобие сострадания Ырысту испытал в апрельском Берлине. Вернее в пригороде. Небольшой староевропейский поселок, здесь было относительно тихо. Дымящийся Берлин гудел и громыхал вдали, а тут у онемевших баррикад оживали ветки на деревьях. Снайпер Бардин смотрел в оптический прицел на покореженные вывески, дыры в стенах, дороги со следами бомбежки. Пахло горелой весной. С руки под воротник проползла многоногая букашка.