Кое-как скантовав мертвое тело на спину, Айзек принялся разрезать огромное, но на удивление лысое брюхо. Жир и почти застывшая кровь брызгали во все стороны, попадая на рукоять ножа, отчего тот начинал скользить в рукавице. Охотник моментально устал, ведь контролировать такой нож и резать настолько толстую шкуру было для него в новинку, он бы с большим удовольствием распотрошил бы собак, но их в сани можно закинуть без лишних манипуляций. Скользкие и запутанные кишки упали на снег. Парень долго думал, стоит ли их брать с собой, но попытавшись поднять и загрузить их в сани выругался и бросил затею.
С десяток метров скользкой кишки извивались в его руках, пытаясь свалиться на землю, слизь моментально пропитала варежки, отчего они тут же остыли и уже еле держали тепло. Руки начали мерзнуть, а значит, и о шкуре стоило бы забыть. Айзек плохо свежевал животных, ему всегда было противно это занятие, и даже сейчас он сдерживал рвотные позывы, пытаясь не вывалить остатки вчерашнего ужина. Если он и шарф замочит, то с таким ветром во время езды он не дотянет до Повала.
Убрав грязную ножовку и скользкий нож в мешок, Айзек достал топор, и, решив не церемониться, начал отрубать зверю лапы, наплевав и на шкуру, и на осколки костей в мясе. Рубил так, словно это дерево, косыми ударами и после первой же лапы понял, что идея была плохая. Четкие и ровные проникающие удары имели куда больший эффект.
Недостаток опыта брал свое, и потратив на разделывание чудовища целый час, парень начал загружать все в сани. С лапами проблем не возникло, но как только он начал перекатывать тушу – чуть не надорвал спину, его ноги подкосились, и он упал на снег. Парень сел, оперившись на мертвое животное, в надежде перевести дух, собрать остатки сил, которых и так оставалось немного.
Отдышавшись, он, кряхтя и все время поскальзываясь, взвалил туловище на сани, отчего те начали трещать, но выдержали и дали надежду довезти это все до поселения. Собакам головы отрубить получилось с одного удара на каждую, и они были брошены туда же, где уже вовсю шел пир. Птицы разбрызгивали мозги весело щебеча, слизывали их друг с друга и совсем не обращали на юношу внимания. Поглядев на эту вакханалию, Айзек отодвинул шарф и сплюнул подступающую огромным потоком слюну на снег.
– Какая мерзость…
Тернистый путь через лес вывел Айзека и его неподъемные сани к снегоходу. Он из последних сил примотал веревку к транспорту. Варежки теперь больше морозили руки, чем грели, и было решено их сменить. Скользкие и сырые рукавицы улетели в тот же мешок с грязным инструментом, а новые он снял с ремня и положил на приборную панель снегохода. Впервые за долгие годы в снегах, воздуха в легких было мало. Айзек стянул с себя шарф, маску, скинул даже капюшон с шапкой, и ловил короткими волосами ветер, что так приятно остужал его раскаленную голову. Глубокие и редкие вдохи вернули в кровь кислород, и рассудок приснился. Надев на себя все свое теплое барахло, Айзек закрепил сумку, протер маску и направился в Повал, держа курс на северо-восток, минуя путь до дома.