– То есть, ты и есть моя машина времени?
Мне понравилось, как прозвучало слово «моя». Но я постаралась не зацикливаться на этом.
– Да. Похоже… Так на какой ты стадии исследований?
– На стадии сборки и тестирования отдельных теорий и способов.
Мы немного помолчали, но я не выдержала и задала мучающий меня вопрос:
– Скажи… Ты пытаешься действительно сделать механизм, способный менять… события в прошлом?
– Твой отец задал тот же вопрос. И с теми же эмоциями – страх и тайная надежда, даже больше мечта.
– Ты стал эмпатом?
– Я всегда был эмпатом – на не-магическом уровне. И я понимаю, о чем вы спрашиваете. Есть ли шанс вот сейчас, из будущего, изменить прошлое вашей семьи? Спасти твоего брата? Или мою жену? – голос Максима звучал все глуше, – Я много думал об этом. И знаешь, что понял? Что не стал бы ничего менять. Не потому, что не хотел бы, но потому, что я только потом узнаю, от чего на самом деле нас уберегли высшие силы. Ведь, вполне возможно, меня бы попытались тогда остановить не смертью Али, а взялись бы за Никиту. А в твоем случае…Влада, я знаю, произошло страшное, и ты, наверняка испытываешь чувство вины до сих пор – я вот его испытываю – но просто представь, не было ли произошедшее самым… оптимальным развитием событий? Не только для тебя, для всех? Вдруг бы этот мир взял в качестве платы не жизнь маленького мальчика, а твою и твоих родителей – и Комитет бы не существовал в таком виде, вы бы не боролись против беспредела и оказались уничтожены миллионы?
– Тебе, похоже, хорошо промыли мозги, – буркнула я недовольно.
– Нет, это мои собственные выводы. Согласен, я относился к сообществу довольно предвзято, но я никогда не отрицал его… скажем так, сохраняющую роль.
Я кивнула, принимая его аргументы.
Мы, наконец, свернули с кольца и поехали в сторону моего дома.
– Пообедаем завтра? – спросил он неожиданно.
– Ммм… по делу? Или это… просто так?
– А имеет значение?
– Для согласия – нет. Для понимания происходящего – имеет, – я не собиралась делать вид, что мне плевать. Но и лезть на баррикады не хотелось.
– Просто так.
– Пообедаем.
Максим вдруг улыбнулся:
– Вот странно. Мы знаем друг о друге гораздо больше, чем раньше, а ведем себя гораздо осторожнее.
– Ничего странного. Вспомни теорию «попутчиков в поезде».
– С чужим человеком чувствуешь себя проще и свободнее?
– Да. Потому что его неприятие тебя или твоих историй не сделает тебе больно.
Мужчина вздрогнул:
– Я ведь обидел тебя, Влада?
– Я тоже обидела тебя, Макс. Но теперь мир?
Он затормозил перед моим подъездом, вышел и открыл мне дверь машины: