– Ты хочешь, чтобы я с тобой сегодня остался? – спросил папулик.
Заманчивое предложение, но нет.
– Я хочу, чтобы ты, – заглянула ему в глаза, прикусила губу, как в детстве, когда плакать собиралась, и выпалила, – Я хочу, чтобы ты перестал мне врать!
– Руслана…
– Не-а, папусь, я знаю, что сейчас ты мне нагло врешь прямо в глаза! Я смирилась со всем, что касается моей защиты. Но ты сам заявил, что тут дело в другом! Так в чем же?
Он вздохнул, взял меня под локоток и чинно, но быстро, поволок к дверям. Позади пиликнула сигнализация. В его руке материализовались ключи от моей квартиры – когда только успел выудить их? Или это его комплект? Не помню…
Дверь открылась, выпустив соседа-собачника. Хороший мужик, в возрасте уже, живёт на первом этаже. Я с ним знакома не была. Ну, как не была. «Здрасти-досвиданья». Как все, в общем. Папулик придержал дверь, пропуская его, я изобразила свою самую добрую улыбку.
Получилось или нет, не знаю.
В лифт вошла как на эшафот. Вот серьёзно, не хочу я жить в квартире, где кто-то пентаграмму нарисовал. Ну ладно я! А то чужой…
В квартиру меня практически внесли – я ноги еле переставляла.
И только бросив меня на диван в зале, где все было вполне пристойно, папулечка соизволил все объяснить:
– Это Ева-Мария.
Оба-на.
– Выдра? – переспросила недоверчиво.
Это чего же она добиться пыталась?
– Кто? – не понял папусик. – Ева, ты должна её помнить. Ты нас застала как-то, ещё в августе.
– Да помню я.
Я считала, что мне не везёт? Трижды «ха»! Почему в моей жизни не может быть чего-то светлого? Милого? Доброго?
– Пусь, дай удачи, а?
– Лана, – укоризненно произнёс он, направляясь на кухню. – За все нужно платить. Тебе оно надо?
– Да знаю я… Просто мне без удачи ну никак завтра! Твоя Выдра у меня занятия вести будет!
– О! – Папусик появился в дверях с крайне виноватым видом. – Это печально.
– А я о чем?
– Прости, я такого точно не ожидал. Она казалась вполне разумной женщиной.
– Папусь, какой бы разумной она не казалась, на деле она чокнутая! Она пентаграмму мне в хате устроила! Пентаграмму!
– Иллюзорную, – встрял папик.
Постаралась изобразить тяжёлый взгляд.
– Мне лесом и полем, какую. Она же меня придушит где-нибудь, потому что думает, что я твоя жена!
– Хочешь, я с ней поговорю?
– Спасибо, не надо, – ужаснулась от перспективы. – Выживу, наверное. Слушай! А Ангела можно припрячь к её устранению?
– Лана!
– Ладно, ладно… Я к себе.
– Иди. Я сварю кофе и поеду. У меня ещё дела.
– Ладно, пусь. И это… Я, правда, тебя люблю.
– И я тебя, детка.
В комнате я первым делом закрыла шторы. Казалось, будто кто-то наблюдает за мной через окно. Паранойя цветёт и пахнет. Залезла в шкаф и вытащила тяжеленный альбом.