Макс поймал её взгляд, нахмурился, пальцы перестали так волнительно кружить у неё между ног. Он убрал руку и хитро облизнулся тому, как Кира разочарованно вздохнула.
– Давай-ка, крошка, мы немного переиграем. – сумбурно предложил он и, резко подавшись вперёд всем корпусом, двумя руками потянул её трусики вниз.
Сначала трусики, а потом и её саму. Приблизил к себе, надёжно удерживая за бёдра, бросил на Киру последний, откровенно пошлый взгляд, а после прижался лицом к промежности и заставил кричать в голос.
Макс умел настраивать и голову, и тело. Сказалась беспечная юность. Ведь пока сыны и дочери пролетариата оттачивали мастерство в рабочих профессиях, пытались подружиться с крепким алкоголем или испытывали на себе азы флирта, он развлекался. Не обременённый заботами о хлебе насущном, о тёплой крыше над головой, он всего себя отдавал искусству соблазнения, познавал его грани, шёл на откровенные эксперименты. Он знал, как получить удовольствие, а самое главное: умел его доставить. И совсем скоро у женского тела не осталось от него секретов. Разве что незначительные нюансы в предпочтениях разных женщин и количестве особо чувствительных точек.
Кира позволяла делать с собой всё. Она оказалась жадная до удовольствия. Недолюбленная, недоласканная. Нетерпеливо сжимая его плечи, рассредоточено царапая их, даже не замечала, как развязно себя ведёт. Умела расслабляться по-мужски, без оглядки на несовершенства тела или внешности. И в этом она была прекрасна. Возбуждала. Заставляла отключать сознание от силы желания. Охрененная. Податливая, нежная, ненасытная. У Макса зубы свело, и сошло семь потов, пока она кончила первый раз. Бурно и как-то по-особенному соблазнительно. Казалось, что и сама испугалась подобного отклика, так смотрела на него. Чуть растерянно, взволнованно и… да! В ожидании продолжения. А он не имел ничего против. Готов был и любить, и трахать. Был согласен насаживать на себя или поддаться женскому обаянию и позволить иметь его самого. В постели Кира была активом. Без сомнений и возможных вариантов. Она диктовала и командовала. Языком тела, разумеется. И пускалась в какой-то нереальный отрыв.
Вконец выбившись из сил, Кира уснула. К тому времени они давно перебрались в комнату, на постель. В перерывах между приступами острого возбуждения она без стеснения жалась к его груди, зачем-то заглядывала в глаза и с каким-то особым удовольствием посматривала на руку, спрятанную в перчатке. Вероятно, хорошо запомнила, что он вытворял этой самой рукой, и её недавний страх готов был превратиться в безумный фетиш.