Оказавшись в прихожей, Андрей выразительно хмыкнул.
– А ты точно здесь живёшь?
– Я не люблю нагромождение вещей. – невозмутимо отозвалась Кира.
А пока мужчина осматривался в комнате, взяла с полки сумочку и стала у выхода в позе ожидания.
– Я готова. – оповестила она.
Андрей среагировал тут же, распахнул перед ней дверь, затем надёжно запер на все замки и даже проверил результат, внушительно подёргав за ручку.
– То есть мы тащились через весь город, чтобы ты подержалась за свой кошелёк? – не смог промолчать он.
Кира робко перехватила сумочку и прижала её к груди. На самом деле сердце колотилось бешено. Давняя тайна должна была вот-вот увидеть свет. Отвлекаться на чужие замечания просто не было сил. По возвращении она даже из машины вышла не сразу. Долго всматривалась в ставшее привычным окружение, ненавистный газон под её окном вызывал нерешительную улыбку. Андрей отчего-то не торопил и даже не усмехался. Он тоже что-то чувствовал и понимал. Внимательно присмотрелся к её сумочке, к зажатым, скованным движениям, оценил надёжность хватки и недовольно нахмурился.
– Что ты с собой привезла?
То, как Кира дёрнулась, оказалось громче любых слов, и он протянул руку, предлагая довериться.
– Разве не ты призывал пустить поезд под откос? – игриво вздёрнула она подбородок.
– Покажи-ка, что там у тебя? – пояснил Андрей свой жест и Кира невольно усмехнулась.
– Считаешь, я хочу его убить?
– Кто вас, чокнутых, разберёт? – буркнул он и всё же заглянул в сумку. Не обнаружив там ничего опасного и подозрительного, втолкнул обратно в руки. Кира выдохнула с видимым облегчением.
На второй этаж она поднималась как на эшафот. Шла, неторопливо перебирая ногами, совершенно по-детски вела кончиками пальцев по отделке стены. Дышать становилось всё сложнее, болезненное напряжение грозилось выйти преждевременными слезами, но она сдержалась. В кабинет вошла без стука, максимально приблизилась к столу. Извлекла из сумочки карту памяти. Ту саму, которую Денис когда-то попросил сохранить. И она сохранила. Плевать, что ценой спокойствия, а, может, ценой жизни? Почему нет? Ценой жизни отца, своей собственной, ценой жизни тех троих, что так и остались для неё неизвестными? Ненавистные деньги жгли руки, душу выжигали! А Кира зачем-то продолжала молчать. Вот сейчас появился повод высказаться, а слов почему-то не было. Только странная тяжесть глубоко внутри. И она, будто многотонный якорь, держала её, не позволяя вынырнуть из собственных страхов. Кира положила флэшку на стол и отступилась от него на шаг. Максим давил взглядом.