– Ты не собрала вещи. – с претензией процедил он. Потому что хотел продлить агонию, на мгновение, на секунду, на две!
Кира с тоской посмотрела куда-то за его спину, отвела взгляд, сморгнула подступившую растерянность.
– В этом доме ничего моего нет.
– Брезгуешь?! – резко сменил он настрой и вызывающе рассмеялся. – Ну, так иди до конца! – опасно облизнулся он и взмахнул руками. – Что на тебе одето? Разве не то, от чего с такой лёгкостью открестилась?! Разве не я это купил?! – в запале Макс небрежно дёрнул за край футболки.
Кира не издала ни звука. Тут же сбросила лёгкие кеды, сняла и майку, и бриджи. Швырнула максу в лицо.
– Надеюсь, ты не против: трусы я всё-таки оставлю! – реагируя не менее остро, вызверилась она, подаваясь максимально вперёд, выпячивая грудь, пренебрежительно толкая Макса в плечи. – Ты ведь не против?! – выкрикнула она, но уже сквозь слёзы. И сорвалась с места.
Босая, обхватив свои плечи руками, впиваясь в них пальцами до боли, до напряжённой пульсации, Кира пересекала обширный газон. Она шла всё быстрее и быстрее. Словно гонимая ветром. Словно пыталась сбежать от самой себя. И делала вид, что не слышит его окликов. Ни слабых, примирительных, ни угрожающе громких и шипящих. Без оглядки двигалась к намеченной цели.
Из ворот она вышла беспрепятственно. Охрана отсняла концерт до конца и наивных мыслей остановить фурию, с которой не справился даже хозяин, не осталось. Идти босиком по раскалённому асфальту было непросто, но и от взгляда на обочину с мелкой крошкой стекла, острым гравием и обычным для этой части дороги мусором, становилось нехорошо. Пришлось стиснуть зубы, которые отбивали громкую дробь. Истерика только набирала обороты, она грозилась вылиться в полноценный срыв. Было больно, было страшно, было обидно! А ещё до чёртиков несправедливо. Хотелось кричать в голос, выть, хотелось вытолкнуть из себя эту слабость! Изматывающую, изнуряющую. Но она вросла, пустила корни и оплела надёжными путами. Так, что ни вырваться, ни забыться.
Кира боялась. Как же она баялась этих его признаний. Казалось, пусть бы солгал, обманул! Пусть бы просто промолчал, трусливо отвернувшись. Она бы поняла. Хотя нет, не поняла бы. Но и того цинизма, с которым прозвучала признательная речь, перенести не могла. Его слова не были клинками, что разрезали тело на куски, нет. Они не впивались в плоть, не рассекали её, спуская кровь. Они убивали душу. Травили её, как опаснейший яд. Или с её стороны было глупо поверить? Пожалуй, действительно, глупо. И надеяться на то, что Макс окажется не такой мразью, как он есть. Но что же выходит? Сама себя обманула, сама себя загнала в угол? А ведь случались моменты, когда он был настоящим. И в эти моменты он улыбался. Он ластился, прижимался колючей щекой к её груди и по-детски искренне удивлялся, насколько сильно Кира боится щекотки. Всё это тоже было! Не просто связь! Не только выгода…