– Но ведь деда ты спасла!
– А свою карьеру зарубила под корень, не успев даже институт окончить. И давай не будем об этом.
Корнееву было что возразить, но нарываться он посчитал излишним. И так подставил. Как есть подставил. И большому начальству без разницы на исход – по головке всё равно не погладят.
Четыре часа пролетели как один миг и, только отойдя от операционного стола, Кира поняла, как же она устала. Курить она давно бросила, пить ещё не начала, а организм буквально требовал выплеска скопившейся энергии. Сейчас бы в пору расплакаться, да как-то не в масть. Она ещё не успела переодеться, как в операционную вошёл профессор Чилаев. Её преподаватель. И председатель комиссии, на которой её едва не исключили. В тот день как раз рассматривали случай, о котором упомянул Корнеев. Первым делом профессор изучил записи операционного журнала и только потом посмотрел на Киру.
– Я так погляжу, госпожа Вернер, жизнь вас ничему не учит? – усмехнулся он.
Та безразлично передёрнула плечами.
– Ничего не могу с собой поделать, Владимир Степанович. Меня хлебом не корми, дай влезть не в своё дело.
– Что с пациентом?
– Состояние стабильно-тяжёлое, но у него неплохие шансы.
– Знаешь хоть, кого оперировала?
– Человека. Простого человека, который нуждался в помощи.
Чилаев рассматривал её. Долго и пристально. Кира первая отвела взгляд, ладонью смахнула с лица тонкие волоски.
– А вы? – изображая искренний интерес, улыбнулась она. – Какими судьбами?
– Не поверишь, но тоже очень хотел помочь человеку. – съязвил профессор. – Правда, не такому простому, но всё же… Я был бы не прочь ознакомиться с дневником ведения операции.
– Разрешите приступить к его заполнению? – вскинулась Кира, и профессор благосклонно кивнул.
На выходе из операционного зала Кира столкнулась с грозного вида мужиком. Серьёзным и опасным. Он решительно продвинул её обратно за дверь и хмурым взглядом отсканировал светлый коридор.
– Мужчина, вы в своём уме, сюда посторонним нельзя! – командным голосом возмутилась она, а тот и не подумал отступить.
– Слышь ты, сестричка… – начал он с угрожающей интонацией, как вдруг изменился в лице. С него слетел налёт небрежности и надменности, взгляд стал заискивающим, а интонация просящей.
– Ну что, Степаныч? – панибратски обратился громила к профессору. Того явно передёрнуло от подобной фамильярности, но от комментария он всё же воздержался.
– Кира Валерьевна Вернер, хирург. Моя лучшая ученица. – отрапортовал Чилаев с деловым видом. – Операция проведена блестяще, но ни о каких прогнозах не может быть и речи. Ближайшие сутки посещения запрещены.