Сорокин ослабил хватку и нагладил покрасневшую от давления кожу. Нахмурился, пытаясь отдышаться.
– А сбежала…
– Чтобы ты догнал! – дерзко выкрикнула Кира, не позволяя опомниться. Прижалась промежностью к его паху. Плотно. И невыносимо медленно потёрлась о спрятанную под слоем ткани набухшую головку.
Сорокин простонал сквозь зубы, но не повёлся, сильно толкнулся в неё, царапая пряжкой ремня набухшую плоть. И не позволил откинуть голову, удерживая её лицо грубым захватом.
– Считаешь, я такой дурак?
Кира невинно обвела губы кончиком языка.
– Нет, но попробовать стоило.
Сорокин рассмеялся. Громко и зло.
– Чё-о-о-рт!.. – взревел он. – И знаю ведь, что тупо используешь. – презрительно выругался он, а Кира бестолково пожала плечами.
– Только не говори, что тебе это не нравится. – подмигнула она.
Было жарко и было больно. Было нестерпимо тоскливо и зашкаливало презрение к собственным поступкам. Но Кира продолжала улыбаться и соблазнительно потягиваться, демонстрируя идеальное тело. Сорокин поглядывал на неё не без интереса, наглаживая пятернёй округлую ягодицу.
– Ты будто бы поправилась, нет? – он недоумённо вскинул брови.
Кира тоже посмотрела на собственную задницу и видом осталась вполне довольна.
– Это меня не портит. – нахально заявила она и прикусила и без того истерзанную мучительно долгими поцелуями губу.
Сорокин задумался, но практически сразу согласился. Потом только посмотрел на Киру слишком серьёзно. По крайней мере, два голых тела, смятая постель и разбросанные по полу подушки не способствовали подобным взглядам.
– Я женюсь через четыре месяца. – проронил он.
– Жениться зимой? Что за вздор? – фыркнула Кира, но Сорокин глухо зарычал, перехватил её руку, что бессмысленно касалась его груди. Он больно стиснул тонкое запястье, отталкивая её от себя.
– Я тебе не об этом!
Кира лукаво прищурилась.
– М-м… что ж… прийти не обещаю, но на поздравительной открытке экономить не стану.
Сорокин посмотрел на Киру и невольно усмехнулся.
– Твоя проблема в том, что ты никого не любишь. – с сожалением заключил он, а Кира напомнила, что он об этом уже говорил. Соблазнительно приоткрыв ротик, она покачала головой, поражаясь невероятному утверждению.
Той ночью он так и не ушёл. А потом пришёл опять. Приходил снова и снова. Оставался на час, на два, на ночь. Потому что Кира не отпускала. Манила его своей неприступностью. И в жестокой мужской гонке, в нескромном желании стать победителем он всерьёз рисковал потерять себя.