Я хочу свернуться клубочком и плакать. Я хочу лечь в листья и позволить огню поглотить меня. Но по мере того, как крики Ризенды стихают, ее последние слова остаются в моей памяти.
«Будь сильным, Йоссе».
Поэтому я заставляю себя вдохнуть. Заставляю себя поднять сестер выше и бежать. Слезы текут по моим покрытым сажей щекам, онемение опускается на меня — мутное, как угольное небо. К тому времени, когда мы, наконец, останавливаемся, чтобы перевести дыхание, мои кости превратились в желе.
Людовик прислоняется к дереву и что-то бормочет про побег, будто мы — крысы. Его слова медленно проникают сквозь туман горя, зажигают что-то во мне.
— Крысы… — повторяю я.
— Что они?
— Если те мятежники хотят обходиться с нами, как с крысами, мы можем послушаться.
Людовик смотрит на меня, словно я не в себе. Может, так и есть.
Помахав Конде в конце строя, я устремляюсь вперед, к последнему месту, где кто-то мог искать королевичей.
3
МИРАБЕЛЬ
Наша карета катится от пылающих останков дворца, оставляя след из трупов. Я сижу прямо, как кол, смотрю на потрепанные шторы, хлопающие от ветра. Каждый раз, когда шторка надувается, ледяной ветер наполняет карету, но мое онемевшее тело это не ощущает. Мой язык болит, и я не могу выдавить слова. Я зажмуриваюсь, но во тьме появляется Король-Солнце, пена капает с его рта, пальцы терзают воротник. Я вижу зеленое сияние дезинтегратора Лесажа и тела придворных на ухоженных лужайках, их платья и яркие камзолы были в стрелах и алых пятнах.
Что мы наделали?
Я сжимаю край сидения все крепче, предплечья дрожат. Как бы глубоко я ни вдыхала, я не могу перевести дыхание, словно невидимые ладони душат меня. Я знаю, что не стоит спорить, но я точно выгляжу как котел, который вот-вот закипит, раз матушка сжимает мой подбородок крепко и заставляет посмотреть на нее.
— Доверься мне, Мирабель.
Я облизываю губы и сглатываю.
«Как я могу тебе доверять? Ты обманула меня, использовала меня. Мы отравили короля».
Матушка делает голос мягким, как мед, убирает локон с моего лица.
— Это было необходимо. Для общего блага. Мы позаботимся о людях Парижа лучше, чем Король-Солнце. Больше не будет голодных и слабых.
Все внутри меня затихает. Настолько, что я слышу шум крови в ушах. Что значит: мы позаботимся о людях?
— Я близко знала нашего бывшего правителя, уверяю, он заслужил эту судьбу, — добавил с придыханием Лесаж. Он прислоняется к стенке кареты, слабый, ведь потратил много магии. Он с трудом держит глаза открытыми. Я хмуро смотрю на жуткий зеленый свет на кончиках его пальцев, страх и ярость пылают в моих венах. Я дала Лесажу ту силу, моя алхимия предоставила шанс. Он был лишь исполнителем, магом, создавал иллюзии, которые пропадали, как дым, пока я не создала тоник, сделавший его магию осязаемой. Пока я не превратила его в волшебника.