— Ты пришел не убивать меня? — шепчу я.
— Ты сказала, что можешь спасти ее, — он изо всех сил пытается говорить ровно, но его плечи вздрагивают, и он прячет лицо в лоскутках платья маленькой девочки. — Сделай это. Я дам тебе все, что ты хочешь.
Я поджимаю губы и жду, пока он встретится со мной взглядом.
— Ты знаешь, чего я хочу.
Бастард сглатывает, но кивает.
— Я отпущу тебя, клянусь. Только помоги ей. Быстро.
«Он врет, — голос матери трещит, как хлыст. — Ты знаешь, что он не выпустит тебя. Не давай одной жалкой девочке затуманивать твой разум и угрожать всему, чего мы достигли».
«И чего мы достигли?» — хочу я кричать на нее. Чем правление железным кулаком лучше Короля-Солнца, бросившего простых людей?
Я смотрю на девушку и трогаю атласный подол ее платья. Она не была заинтересована ни в чем из этого — она попала под перекрёстный огнь. Как и я. Мы все — пушечное мясо на войне наших родителей.
Голос матери становится громче и отчаяннее: если они выживут, дворяне продолжат восстания против нас. Но я стискиваю зубы и изгоняю ее из головы. Я танцую, как марионетка на струнах Общества. Они отказались вести переговоры ради моей жизни. И запретили мне входить в лабораторию. Я им ничего не должна. Я предпочитаю придерживаться первоначальной цели Теневого Общества и полагаться на свои лечебные смеси — твердо придерживаться своих убеждений, как отец, — чем быть отравленным силой и амбициями, как матушка.
— Разрежь веревки, — говорю я. — У нас мало времени.
Приглушенно вздохнув, бастард кладет девушку на пол и разрывает мои путы. Сначала мои руки отказываются двигаться. После того, как я была связана столько дней, они хрустят, не слушаются, а мои плечи горят. Я стискиваю зубы и вывожу руки вперед, выкрикивая поток проклятий, которые посрамят даже Фернанда. Затем я ползу по луже туда, где лежит маленькая девочка. Она едва дышит.
— Хорошо… я могу работать здесь, но я бы предпочла лучшее освещение и более сухой пол.
Бастард смотрит то на сестру, то на меня, а затем на туннель, кусая губу.
Я раздраженно выдыхаю.
— Чем больше времени ты теряешь на недоверие ко мне, тем хуже ей становится. Я тебе не враг. Я ничего не знала о нападении на Версаль, я помогла тебе спастись от зверей Лесажа и исцелила капитана полиции, когда мне следовало его убить.
Он смотрит на меня, впервые за несколько дней смотрит мне в глаза, затем поднимает девочку и кивает мне идти за ними. Никто из нас не говорит, пока мы несемся в кромешной тьме. Мне нужна вся моя концентрация, чтобы перемещаться по покрытому слизью полу, благодаря моим затуманенным глазам и слабым, ноющим мышцам. По щекам стекает пот, но я приветствую влажность. Значит, у меня кончилась лихорадка.