Главк цокал языком, дивясь таланту зодчего.
— Шлем, — зодчий заливался соловьем, — я сдвину на затылок, чтобы открыть лицо богини. Нащечники образуют козырек над божественным лбом, устремляясь вперед. На шею свисает кожаная полоса, для нее я возьму бычью кожу. Основа гребня смещена вперед: во-первых, так делают шлемы у нас в Эфире, во-вторых, так не будет казаться, что шлем отягощает стройную шею богини…
— Я понял, — повторил Главк.
Зодчий тоже понял. Что именно? Ну, увлекся. Басилею прискучило слушать.
— Копье, — сменил тему правитель. — Узда. Как с этим?
— Копье вложим в левую руку. Уздечку в правую, пусть свисает до земли.
— Одобряю. Жрецы уже придумали название?
— Да, господин мой.
— Какое?
— Храм посвятят Афине Халинитиде. Афине-Всаднице, Афине Обуздывающей.
— Разумно.
«Ревность богов, — вспомнил Главк слова оракула, — превосходит ревность людей». Лучше уж всадницей назовут богиню, приписав честь обуздания Пегаса могучей дочери Зевса. Если так назовут смертного Беллерофонта, это может навлечь немилость богов на последнего оставшегося в живых сына.
Сизиф, отец Главка, любил дразнить бессмертных. Главк, сын Сизифа, не любил.
— Стройку надо закончить к началу осени, — Главк встал, показывая, что разговор окончен. — Нужды в средствах ты не испытаешь, но уложись в срок. Когда я соберусь на моления о приплоде, по дороге в храм Гермия Благодетельного я хочу проехать мимо святилища Афины Обуздывающей. Вероятно, я даже задержусь в этом святилище, принеся там первые жертвы. Тем самым я открою новую традицию молений, прося сразу и за овец, и за лошадей. Тебе все ясно?
Поклонившись, зодчий быстрым шагом вышел из мегарона.
Он успел в срок, это Главк не успел. На рассвете, когда заспанные конюхи готовили упряжки басилея и его спутников, а рабы, протирая слипающиеся глаза, вкатывали на двор колесницы, гнали барашков, предназначенных для заклания, и тащили амфоры с вином, кули с ячменной мукой и священные кубки — Гермий уже встал над своим собственным храмом, возгласив:
«Алале!»
Правитель Эфиры хотел быть первым, кто войдет в новое святилище Афины Обуздывающей, как покорный паломник. Главк не знал, что его опередили. Не покорной паломницей, но владычицей, часть природы которой составляла эта постройка, Афина с полуночи бродила от колонны к колонне, касалась пальцами холодного алтаря и подолгу задерживалась у статуи.
Дерево. Мрамор. Копье и узда.
Глядя на себя, Афина кусала губы.