Он рассказал о своих собственных наблюдениях, которые привели его к совершенно другим, скорее, чересчур радужным заключениям, и назвал для примера нескольких из своих молодых друзей.
- Ты должен с ними познакомиться, - сказал он. - Я не сомневаюсь, что ты согласишься со мной.
В немногих словах он охарактеризовал каждого из них, сделав это, однако, наскоро, как бы торопясь перейти к особенно интересному сюжету.
- Тут есть одна девушка, с ней мне очень хочется тебя познакомить, продолжал он, подсаживаясь к Андрею на диван. - Ее зовут Татьяна Григорьевна Репина, дочь известного адвоката и совершенно исключительная девушка.
- У тебя положительно талант, - заметил Андрей, - находить необыкновенные и исключительные натуры, особенно между девушками.
- Бывает и так, что невозможно ошибиться. Что касается Репиной, то она несомненно замечательная личность.
- Сколько ей лет? - спросил Андрей.
Это было слабым пунктом в панегирике* Жоржа, и он это знал.
______________
* Панегирик - чрезмерное восхваление.
- Ей девятнадцать лет, - ответил он с напускной небрежностью. - Но что же из этого?
- Она красива, я полагаю?
Жорж не ответил. Характерная поперечная складка появилась на его лбу, придавая ему выражение досады, доходящей до боли.
- Не сердись, - поспешил извиниться Андрей, взяв его за руку. - Я не хотел сказать ничего дурного. Ведь говорят же, что лицо - зеркало души, прибавил он, не сумевши подавить в себе желание пошутить.
Жорж не умел сердиться, и первое дружеское слово успокоило его. Он живо повернулся, уселся с ногами на диван, чтобы смотреть прямо в лицо Андрею, и начал пространную и красноречивую речь о нравственных и умственных качествах Тани.
Больше всего его поражала в девушке способность к сильному энтузиазму, соединенная с хладнокровием и точностью практического деятеля. У нее были задатки вождя, и ее силу не уменьшают присущие ей женская подвижность и грация.
Все это Жорж доказывал с большим усердием и трогательной убежденностью.
Андрей слушал его со скептической, но сочувствующей улыбкой. Он был уверен, что по крайней мере девять десятых того, что говорил Жорж, было плодом его богатого воображения. У Жоржа было очень нежное сердце, но ему недоставало средних нот в гамме симпатий. В сношениях с людьми он быстро доходил до высших степеней восторга или до полного равнодушия. Он часто ошибался в своих суждениях о людях, хотя и претендовал на знание людей. Он и в самом деле знал их по-своему, хотя на его мнения нельзя было полагаться. Но Андрей, обладавший нормальной гаммой симпатий, любил своего друга больше всего именно за эту необузданность чувств. Он с радостью констатировал, что Жорж очень мало переменился.