Андрей решил быть благоразумным и пойти домой, хотя его комната представлялась ему в эту минуту пустой и мрачной. Он направился к мосту и даже перешел через него, стараясь сосредоточиться на мысли о том, что он будет делать дома. Но все это было чистым лицемерием, так как он отлично знал, что домой не пойдет. Когда, дойдя до противоположного конца моста, он увидел приближающуюся к нему дачную конку и на ней одно свободное место на задней площадке, около кондуктора, он поспешил вскочить, сообразивши вполне правильно, что сегодня воскресенье и следующие конки могут быть битком набиты.
"Не нужно быть чересчур осторожным; это портит характер, - уговаривал он самого себя. - В загородных местах полиция вообще небрежна, все делается спустя рукава и бояться совершенно нечего. Лишний приезд не имеет ровно никакого значения, особенно в воскресенье, когда всегда бывают гости из города".
Собрание, с которого Андрей только что возвращался, было очень удачное. На нем сообщили об образовании новой ветви на одной из очень больших фабрик по соседству; перспектива была самая блестящая, и он охотно смотрел на все глазами оптимиста.
Через открытое окно он мог видеть пассажиров, сидящих вплотную, как сельди в бочонке, с детьми на коленях. Большинство едущих было в праздничных платьях и с праздничным выражением на лицах. Приказчики, мелочные торговцы, мелкие чиновники, не имеющие средств жить летом на даче, пользовались хорошей погодой для прогулки. Андрей помнил, что по воскресеньям бывает музыка в парке. Тане нужно будет иметь провожатого, так как отец ее занимается по вечерам. Если Криволуцкий не вздумает помешать им, они проведут чудный вечер.
Со времени их первого знакомства, два месяца тому назад, не проходило недели без того, чтобы он не видел Тани - сначала случайно, а потом благодаря комбинациям, которые всегда как-то складывались в его пользу. С переездом же Репиных на Черную речку они видались еще чаще. Сравнительная свобода дачников от полиции допускала ослабление крайней осмотрительности, необходимой в городе. Большинство своих свободных вечеров Андрей проводил или у Репиных, или у Лены Зубовой, которая взяла на лето комнату по соседству; Таня была ее постоянной гостьей.
Он был настолько старше Тани благодаря своему жизненному опыту, что эта девятнадцатилетняя девушка казалась ему почти ребенком. Но у них было много общего во вкусах, складе ума и в каком-то почти интуитивном взаимном понимании, придававшем ее обществу особую прелесть в его глазах. Он не боялся, чтобы эта близость с очаровательной девушкой стала опасной для его душевного спокойствия. За Таню же нечего было беспокоиться - в нем самом не было ничего такого, что могло бы пленить ее воображение. Многие женщины "очень любили его", но всегда выходили замуж за кого-нибудь другого. Такова была его судьба, и он охотно мирился с нею. Женская любовь - большое, но очень опасное счастье; революционеру лучше обходиться без него.