Лицо Бурлакова сделалось суровым, в глазах появилась жёсткость. Он явно о чём-то размышлял.
– Ну, говори же! – поторопил его Абрамянц. – Я жду ответа.
– Прежде я хотел бы сам задать тебе свои вопросы, – Бурлаков впервые в их общении назвал своего начальника на «ты». – Насколько случайной была смерть моей жены? Что уставился на меня? Признайся, что поработали твои молодчики. Тебе хотелось, чтобы я больше уделял времени Суперэгу. Ты же жаждешь личного бессмертия! Что тебе жизни прочих людишек, вроде меня!
– Это ложь! – категорически отмёл обвинение Бабрамянц, а в висках у него запульсировала кровь от ошарашивающей мысли: «Он это знает! Он догадался! Но как, как?!.»
– Это правда. Как и то, что ты позже отправил следом и мою дочь. По той же причине,
– Нет, нет! Ты врёшь! Кто же так бессовестно оклеветал меня?! Кто тебе такое сообщил?
– Ты сам. Ты не знал, так сообщаю, что всю твою жизнь я знаю не хуже тебя. Жаль, что я поздно это узнал. До того был верен нашему с тобой договору, исправно исполнял то, что обещал. Но позже у следователей появились ниточки к твоим помощникам, которые ты поспешил оборвать. И думал, что скрыл истину. Тогда я обратил к Суперэгу и там нашёл все ответы. Нашёл в его памяти, которая была твоей памятью.
– Ах, подлец! Потому ты и тянешь с проектом, не завершаешь! – вскричал Бабрамянц.
– Совершенно верно, – подтвердил Бурлаков. – Твоего в памяти Супероэго я оставил самую малость, да и то в маленьком дополнительном сегменте.
– А что с остальной памятью?
– Заполнил её своими данными. Заместил твою память своей. Теперь Суперэго – это я. Кстати, между нами с прошлого года существует прямая когнитивная связь. Мы с ним – одно целое.
– Так вот чем ты мне заплатил за…
– Заплатил тебе за презлейшее, – перебил его Бурлаков. – И поделом!
– Ну, даром тебе это не пройдёт!
По сигналу Бабрамянца в кабинете оказалось пятеро его телохранителей. Он подозревал, что они понадобятся, а потому собрал их в тайном кабинете, о котором не знала ни секретарша, ни большая часть сотрудников.
Бурлаков рванул из кармана пистолет, который тут же вырвали и на его руках ловко застегнули наручники, а на шею набросили удавку, которая затягивалась при малейшем движении.
– Пришить его? – скабрезно улыбаясь, спросил усатый телохранитель.
– Не здесь же! – возразил его бронзоволицый коллега.
Бурлаков был ошарашен, стоял не сопротивляясь.
– В лес его, в реку или закатать в бетон?
Бабрамянц покачал головой:
– Этого слишком мало для меня, слишком мало! Нужно придумать ему смерть небывалую, лютую, достойную его «подвигов». Думайте, орлы-коршуны, подайте мне идею. Ничего путного в голову не приходит.