12
Париж, действительно, пошёл Игорю на пользу. Во-первых, он успокоился и, чтобы отвлечься, с новыми силами вгрызся в работу. Во-вторых, с кокетством парижанок, не пропускающих взглядом высокого красивого русского, к нему вернулась самоуверенность. В-третьих, он решил, что предложение руки и сердца Яне снимет все непонятки в их взаимоотношениях. И даже купил зашибись какое красивое и дорогое кольцо на помолвку. В-четвертых, отойдя от любимой во времени и пространстве, он уверился, что не только он любит её, но и она его тоже, а остальное всё не важно. Всё в жизни преодолимо, кроме смерти…
Миссия его в Париже подходила к концу. Поработали они с французами плодотворно. Осталось пережить «шикарный» сюрприз, который устроили ему партнёры по бизнесу: памятуя сколько раз он водил их на разные оперы-балеты в Москве, они решили масштабом своего сюрприза перекрыть все его вместе взятые. И пригласили Игоря на «Дона Карлоса» в Венскую оперу с «вашей примадонной» Мариной Мещеряковой в роли Елизаветы. Мало того, что надо было лететь в Вену, а потом возвращаться обратно, так ещё и вытерпеть оперу, жанр, который Игорь считал скучнейшим из искусств. Но деваться было не куда. Пришлось лететь. Но зато Игорь дал себе слово, что теперь он будет водить партнёров на то, что интересно ему, во избежание в дальнейшем, так сказать, подобных недоразумений.
В ложе Игорь расположился так, чтобы можно было незаметно прикорнуть, когда погаснет свет в зале и начнётся действие, а пока развлекал себя рассматриванием дам в бинокль. Впрочем, это ему быстро надоело. Австрийки были ещё менее привлекательны, чем француженки, мнение о блеске и шарме которых были сильно преувеличены с его точки зрения. Какие-то они все были небрежные, что в одежде, что в прическах, неухоженные что ли. И одевались наши женщины не в пример лучше, ярче. А уж про выражения лиц и говорить нечего. Какие-то иностранки были все как в масках, выражающих плоскую театральную доброжелательность. То ли дело наши, русские женщины, с их открытыми, яркими эмоциями. Впрочем, вот, кажется, его объектив выхватил из ложи на противоположном конце зала вполне себе симпатичное лицо. Ну-ка, подкрутим резкость…
И тут сердце Игоря остановилось – в ложе напротив сидела Яна. Это её пышные волнистые волосы, это её точёный нежный профиль, это её музыкальные пальцы переворачивают странички оперного либретто. Сердце застучало в удвоенном ритме: Яна в Риме, Яна в Риме. А трезвый разум возражал: ты тоже должен быть в Париже, а не в Вене. А с кем это она в ложе? К кому она развернулась и что-то говорит? И хотя разглядеть в глубине ложи человека было достаточно сложно, Игорь всё-таки был уверен, что это мужчина, и довольно пожилой. Может быть, в нём и кроется разгадка её поведения? Игорь решительно выскочил из кресла, чтобы рвануть к Яне и разрубить одним махом этот гордиев узел, но в этот момент в зале погас свет, а выскочив в коридор, понял, что свет погасили и здесь тоже. Пришлось ему возвращаться обратно. Всё действие Игорь высчитывал ложу, в которой сидела Яна, чтобы не упустить её в антракте и не сводил направленного на неё бинокля. Девушка как будто чувствовала, что кто-то упорно смотрит на неё и несколько раз оборачивалась, но в темноте огромного зала разглядеть ничего было нельзя. А Игорь застыл от холодной ярости, но мозг его работал чётко. Он точно рассчитал, когда надо было выйти из своей ложи, чтобы не упустить Яну.