Пашка уже возле капсулы, беспомощно разводит руками. Снова по сердцу: Лаврентий! Да как же!
Я к ним, по стенке, по петлям страховочным, добираюсь и тоже смотрю, и не верю: за стеклом бултыхаются два таракана. Живые. Рыжие. Два.
– Это что за побочный эффект? Или Лавр подружку к нам притащил?
– Я не знаю пока, командир. У обоих усы обломаны.
Пашка копался в проблеме с неделю, и поверьте слову вселенца, для него это долгий срок. Второй Лавр был во всем идентичен первому. Разве что исполнительней и спокойней.
– Характер другой, Андрей Алексеевич. Он знает, кто на борту командир. И легче поддается дрессуре.
– Отличное резюме. Подписываюсь под контрактом: Лаврентий Два зачислен в экипаж Зоны К!
Хоть нужды особой и не было, Иванов пометил тараканов. Первого крестом, второго – параллельными полосками. Но даже я без всяких крестов различал, я сразу находил своего. Мой собственный таракан, я с ним работал, и когда пришел срок, я хотел оставить Второго, но Пашка был тверд, и в новую петлю мы отправили сразу двоих.
Виток, повторный, аппаратура к чертям, мы тоже, но на выходе в капсуле четыре одинаковых таракана. Два с крестом на спине и два – полосатые.
– Паш, прекращай, расплодятся! Устроим в Зоне К тараканник, нас спишут в утиль за диверсию!
– Больше не буду, и так все понятно. Посмотрите на них, командир.
Я смотрю и, конечно, я вижу разницу. Тараканы идентичны во всем. Кроме оттенков характера.
В этом проблема хоть сколько разумных существ. Мы не знаем, что происходит во временной петле, что за процессы дублируют каждую клетку. Но на ментальном уровне повтор невозможен, нельзя скопировать душу, рефлексы, и здесь происходит разрыв. Жесткое расслоение личности. Время берет нас за глотку и раздирает на части.
Мне грустно. Мне даже страшно. Иванов моргает с виноватой улыбкой, но в его разноцветных глазах пляшут черти на адовой сковородке, отсветом потерянной Флексы. Эксперимент Дабл Ю продолжается. Что ж, на то она и Зона К.
– Как дела у временщиков?
– Пока стабильно.
– Сообщили, что готовим Моллюски?
– Соколовский ругается, говорит, что не нужно. Не совсем прилично говорит, матерится, вы ж его знаете…
– Я знаю одно: вы диспетчер, вы – голос Базы! Так что держите тон до конца! Вот что за музыка у вас играет? Что за унылые звуки?
– Это нью-эйдж, Соколовский спросил. Сказал, Павлу Андреевичу нравится…
– Эй, диспетчерская, я Сокол. Отключайте переговорный динамик! Развели сырость в эфире, простуду схватить недолго.
Все спокойно в Зоне К, как всегда. Я бы даже сказал, интимно. Свет притушен, музыка играет. Сюда бы свечи и шампанское, но не положено. А вот легкая гравитация есть. Можно на диване с книжкой устроиться.