– Да ерунда это. Сказки для дурачков, – Александр сморщился, будто съел что-то кислое и противное. – За каждым, кто хоть чего-то добился, кто-то стоит. Направляет. А нам, работягам, остается воровать то, что они не украли, потому что побрезговали. Крохи с барского стола. Как говорится – трудом праведным, не наживешь палат каменных.
– То есть не воровать нельзя?
– А смысл? Вот председательница наша целыми днями как белка крутится. Вроде как для людей. А толку что? Живет в старом доме, который еще ее дед строил.
– Но вы же сами говорите, что она для людей старается. Значит, люди ее уважают.
– Да не выдумывайте. Кто ее уважает? Добро, мил-человек, всегда наказуемо. Думаешь, ты сделал что-то хорошее и все тебя полюбили? Как бы не так! Все решат, что ты или цену себе набиваешь, или просто дурачок.
Санек отпустил весла, достал из кармана сигареты и закурил. Убедившись, что в пачке ничего не осталось, смял ее и бросил в воду.
– Вот она всех учит. Разговаривает по-простому. Как с равными. Только все это позерство, – продолжил он, выпустив дым. – Наверняка ей какая-то очень важная шишка помогает. Может даже кто-то с самого верха, – Санек сделал многозначительное лицо, демонстрируя, что он-то знает о ком речь, но рассказывать всем подряд не хочет. – Иначе бы ее давно убрали. Многим она как кость в горле. С этим у нас легко. Закапают на болоте и с концами, – с гордостью подмигнул Павлу уже сильно пьяный лодочник. – А ее вместо этого даже в губернаторы выдвигали. Но не пошла.
– Получается, она в самом деле за людей переживает.
– Лучше бы за себя переживала, – обиженно сказал Санек. – Учит, учит… А у самой дочка в Москву сбежала и там на мамины деньги гуляет.
– Почему вы думаете, что гуляет?
– А что еще там у вас в Москве делать? – то ли презрительно, то ли завистливо сказал он. – Причем уехала за день до своей свадьбы с одним местным. Есть тут у нее влюбленный олень – Рома с мастерской.
Они причалили. За серым стволом давно упавшего в воду дерева увидели чью-то пустую лодку. Мужичок сразу изменился.
– Вот я с вами разболтался, – тихо прошипел он. – Лодка председателя нашего. На воде все далеко разносится. Эх, могла и услышать. А вон она сама… – Санек вскочил и мелкими шагами, угодливо пригнувшись, побежал вверх по холму.
– Анастасия Владимировна, – громко крикнул он, – я вот ученого привез.
Павел тоже выпрыгнул из лодки на берег и увидел женщину, к которой семенил его перевозчик. Председатель колхоза, о которой он столько уже слышал, выглядела совсем не так, как представлял Павел Петрович. Почему-то ему казалось, что она должна была быть похожа на его первую учительницу: даму крупную, властную, с грубоватыми чертами лица, узкими, всегда сжатыми, сухими губами и с пучком седых волос на голове.