– Как я понял, – задумчиво промолвил Джон, – Вы хотите нанять меня для того, чтобы разобраться в этой странной истории?
– Вы правы, – леди Камилла обессиленно уронила руки на подлокотники кресла.
Она встала, вышла из комнаты и вскоре вернулась.
– Я оплачу Вам билет на корабль, – леди Камилла протянула Джону увесистый свёрток, – здесь часть Вашего гонорара, за успех дела обещаю заплатить вдвое больше.
– Мы же понимаем, – ответствовал Джон, принимая сверток, – что найти человека на огромном континенте – дело практически нереальное. К тому же, скорее всего, бегство Вашего мужа в Америку – только вершина айсберга, а основная часть сокрыта здесь, в Англии. Нужно основательно изучить подробности непростого дела.
– Думаю, – вздохнула леди Камилла, – что недели на сборы Вам хватит. А потом – в путь! Вот адрес мисс Эмилии, сестры моего мужа, матери Луизы.
Она вручила детективу лист. От бумаги шёл слабый запах жасмина.
Не одна, а две недели ушли у сэра Джона, чтобы подготовиться к путешествию в Америку. Мало было приготовить необходимые вещи, но важно было опросить, стараясь не привлекать особого внимания, огромный круг людей. Сэр Джон записал множество показаний. Поэтому в число предметов, что были подняты на корабль, вошёл и дорожный саквояж Джона, набитый бумагами. Его хозяин решил разобраться с ними в долгом пути, пока будет пересекать океан.
За круглым иллюминатором колыхался океан. Он был всегда разным. То искристо-бирюзовым, то иссиня черным с мерцающими в глубине звёздочками, то сине-серым, то рыже-лиловым, то голубым с белоснежной пеной за бортами. И всегда – живым. Он вздыхал, ворочался, резвился, гневался, ласково качал корабль на своих ладонях. В его бездонном брюхе обитали всякие рыбы, киты, осьминоги и невероятные чудовища.
Сэр Джон разглядывал своё отражение в круглом зеркале. За несколько дней пути он осунулся. Мучила качка, его светлые волосы поблекли, но голубые глаза были полны жизни. Иногда в них читалась досада.
Давно у него не было такого запутанного дела. Он перечитывал бумаги раз за разом, пытаясь выстроить образ сэра Вильяма, но всё рассыпалось. Так бывало, когда в дело вмешивалась Ложь. Кое-кто из тех, с кем беседовал Джон, нагло и расчетливо лгал.
Леди Камилла описала покойного, а теперь, выходит, живого мужа, как безвольное, равнодушное существо. Да, она искренне скорбела о его уходе, но сейчас не знает, что думать и чувствовать.
Дворецкий был крайне немногословен, сказал только, что сэр Вильям был решительным и великодушным человеком.