– Чтобы мы это с тобой сделали. А ты наконец-то, смогла бы забыть о всех своих надуманных страхах, растворяясь и сознанием, и телом в этом блаженном угаре. Просто сделай это и поймёшь, насколько это легко и… восхитительно сладко.
Естественно, что бы я сейчас не говорил – от одних моих слов и силы убеждения мало что зависело. Я действительно хотел, чтобы Анна сделала всё по собственной воле. Преодолев свои новомодные принципы с никому ненужной гордостью самостоятельной во всех жизненных аспектах личности. Она могла думать об этом что угодно, но никак не понимала того факта, что всё это было ничем иным, как шорами и жёсткими колодками современных «ценностей», не имевших со свободой мысли и человеческих взглядов ничего общего. И сейчас она должна была освободиться от этой «защитной» брони, как от тугих верёвок, в которых сама же и запуталась по собственной глупости, и которые её однажды задушат, если она не избавится от них, как можно скорее.
Я, конечно, мог бы немного подсобить и помочь ей на начальном этапе. Но, боюсь, это отразиться на её восприятии происходящего в виде моей очередной попытки взять её нахрапом, силой и «против её воли». Так что, нет. И ещё раз нет!
Слава всем священным сусликам, думала она не целую вечность. Кажется, даже полной минуты не прошло. А может и прошло. Просто время сейчас играло с нашим сознанием, как я игрался с надменным упрямством этой непревзойдённой королевы драмы.
Анна приподняла едва заметно подрагивающие руки с бёдер и… не спуская то ли пристального, то ли одурманенного взгляда с моих глаз, принялась неспешно, будто и вправду загипнотизированная, развязывать концы пояса плаща на своей талии.
Да, завораживающее зрелище. Я сам не заметил, как перестал дышать, застыв на своём месте неподвижным изваянием и даже на какое-то время отключив напрочь весь мыслительный процесс. Сказать, как мне периодически выстреливало в голову залповыми ударами едва не до лёгкого сотрясения, не сказать в сущности вообще ни о чём. Особенно, когда снова и снова перехватывало дыхание, а в глазах ненадолго мутнело или выплясывало цветовыми спецэффектами в унисон движениям рук и длинных тонких пальчиков Серой Шапочки.
Пуговица, потом другая и ещё одна. А ведь даже ещё и не оголилась. Но сам факт. То, что она это делает, превращая мои мозги в кипящее желе, а тело с пульсирующей в ней сущностью в пылающий невидимым огнём сосуд для порочных желаний и ощущений – уже, по сути, колдовской обряд по подавлению моего ничтожнейшего Я. Как будто я до этого не видел её в выбранном мною же платье. Хотя, на деле, это, конечно же, совершенно другое.