– А какие лепестки по цвету – красные или белые?
– Конечно, красные. Или ты думаешь, я сегодня в бассейн деву непорочную приведу?
– Кстати, о непорочности. Жидкость для дезинфекции бассейна заканчивается. У вас там дева одна будет? А то может хлорки из больницы захватите для последующей…
– Ты когда подруг своих приводишь, о хлорке беспокойся! А сейчас … – в этот момент он, продолжая идти, повернул по коридору и увидел толпу собравшеюся перед его кабинетом.
– Ладно, потом договорим. – прервал беседу с Дмитрием.
Обычно, около кабинета, перед началом приёма скапливалось человек тридцать. Четыре-пять из них, как правило, были «колясочники». И больные, и их сопровождающие располагались на стульях вдоль стен и тихо переговаривались. За тишиной, и порядком в очереди следил его помощник – Павел.
Сейчас же практически все, кто мог, стояли на ногах и смотрели вниз. Из-за их спин не было видно, что происходит. Он попросил расступиться. Некоторые, оглянувшись, сразу отходили к стенке, тех, кто замешкался, или не сразу услышал, Павел, отодвигал руками, освобождая проход.
На полу лежала девочка и билась в эпилептическом припадке. Под голову ей был подложен ярко красный пуховик. Такого же цвета туфельки, видимо слетевшие во время припадка, и кем-то подобранные, аккуратно стояли сбоку. Перед девочкой на коленях находилась достаточно молодая женщина. Подойдя ближе, Константин Сергеевич их узнал – именно с ними он сегодня встретился на входе в поликлинику. Женщина придерживала девочке голову. Внешне они были очень похожи – не могло возникнуть никаких сомнений, что это мать и дочь. Лицо у женщины было не то, чтобы совершенно спокойное, но и без излишнего волнения – очевидно, подобное для неё в порядке вещей. Рядом, в ослепительно белом халате, возвышалась фигура Николая Петровича – врача-терапевта, который сегодня должен был вместе с ним присутствовать на приёме, от представителей, так сказать, официальной медицины.
Он ничего не предпринимал, а просто, с обычным для него флегматичным выражением, смотрел на лужу, вытекающую из-под девочки, следя чтобы лужа не дошла до его, как всегда идеально начищенных, ботинок.
Константин Сергеевич снял и убрал очки, присел рядом с девочкой и, отстранив женщину, уже сам руками обхватил голову больной. Затем на несколько минут замер. Девочку ещё некоторое время трясло, затем она постепенно стала успокаиваться.
– Мне нужны маркер с зелёнкой и ножницы, – обратился он к Павлу.
Когда Павел вернулся, он попросил передать их женщине, по-прежнему стоящей рядом на коленях.