Дома я несколько часов ворошил мысли в голове и шептал: «Откуда он вообще знает про меня? В чем смысл даже подходить к моему дому и тем более уж переться за мной? Ни разу он не замечал меня у окон, да и если бы заметил, я что – свидетель убийств или краж? А самое удобное – допустить мысль, что это был не он, а просто случайный проходимец, следовавший на одну из улиц, таких ведь целый город, все куда-то идут».
Чтобы успокоиться, необходимо было прийти в состояние безмысленного равновесия. Рутинно расположившись на диванчике, включить музыку или фильмы. Так я и сделал. С минуты на минуту должны были начаться вечерние политические передачи. Монотонное вещание – оно мне и нужно – было превыше всяких похвал. С моей кушетки было чуть видно уже до тошноты противное здание, но спокойствие обрело власть надо моим телом и разумом. И я старался не поворачивать голову и не направлять взгляд в сторону. Клонит в сон.
Утро. Еще до рассвета я проснулся, чтобы сходить в туалет. Скребя пальцами по напольному покрытию и линолеуму, я не спеша прошелся в один конец, затем в таком же положении вернулся обратно. К собственному удивлению, я осмелился подойти к окну, и хоть оно было закрыто, но с той стороны веяло холодом, не таким, как с улицы, а холодом, который лучше всего мог ощутить внутри себя лишь человек настороженный. Уверенность моя была абсолютной – самым ранним утром, когда те, кто долго не ложился уже уснули, а те, которые легли рано, еще глубоко спят, можно подходить куда угодно, делать что угодно, ведь тебя не увидит никто. Но я, верно, и не догадывался, обманывая себя, в какую одурманенную, больную реальность погрузился. Медленно шаркающей поступью я приблизился к окну и застыл на месте. В комнате гражданина Н. горел свет, а сам он стоял около стола и эпилептически дергался из стороны в сторону, протирая свои инфернальные статуи. В тот момент я решил, что схожу с ума, дыхание сбилось буквально за долю секунды. «Но ведь сейчас четыре часа, – я смотрел на циферблат на тумбе, – это помешательство, мое или его – не знаю. Нет! Здесь необходимо полное разбирательство, видимо я ошибся, не нужно было начинать никаких наблюдений, но теперь это неважно, я должен разобраться, по крайней мере, в состоянии собственной психики». В тот момент я крайне осторожно, однако довольно быстро задернул шторку, которая мной до этого вообще никогда не использовалась, и быстро зашагал на кухню, выпил немного вина, дабы хоть как-то доспать свой сон, и вернулся теперь уже в кровать. Плотное тяжелое одеяло обернуло тело, я повернулся к стене. Было такое состояние, что я, засыпая, бездумно содрал кусок обоев ногтем. Я закрывал глаза с мыслью, что проснувшись, тут же опишу в блокноте как можно более подробно все произошедшее. И вот теперь я, написав это утром, освободил голову, впрочем, мне кажется – из глубинного личного беспокойства, – освободиться от всего этого мне уже не удастся.