— Алло, пап? Свободен?
Так я узнал самое страшное.
Гости при пересечении жемчужного барьера, на котором бдел Полкан-богатырь, получали не только знание языков. На их ауру накладывался навий амулет. Предохранительное устройство, которое защищало их от безумных сплошных потоков некроэнергии. Поэтому ни близость целой армии кощеев и кощеек, ни даже самая жуткая хтонь, что была в доме (в виду имелась Аля), не были им страшны… какое-то время.
Амулет работал подряд не больше полугода и снимался при пересечении границы русской Нави.
Дальнейший эффект был отсроченным. Остатки энергии, впитавшиеся в тело и одежду, работали как мина замедленного действия, истребляя по мере испарения всё живое. Ровно та причина, по которой в стенах дома не было ни животных, ни растений. По которой отец подбирал себе жен по принципу «насколько можно ее укрепить, чтобы она не заканчивалась внезапно». По которой я был вынужден искать себе невесту по силам, а не «нравится — не нравится».
Самой главной опасностью был я сам. Потому что ходячий постоянный источник некроэнергии куда хуже, чем какой-то чемодан, присланный почтой. Из чемодана энергия выветрится.
Я же фонил постоянно…
— Почему ты меня не предупредил?! — почти орал я в трубку.
— Потому что для меня скрывать энергию так же естественно, как для тебя — точить бабулины пирожки, — голос отца был невозмутим. — Тебе самому придет в голову кому-нибудь рассказывать настолько простые и очевидные вещи?
Я извинился, но…
— Делать-то что?
— Скрывайся, — посоветовал Кощей. — Всё то время, которое проводишь в школе. Ты можешь выдерживать это время, а когда ни с кем не контактируешь — отпускай энергию. Ты опасен только для тех, кто был защищен. Если помнишь основы медицины, это как анафилактический шок. Первое знакомство с аллергеном сравнительно безобидно, а потом… Что до прочих окружающих — им не пришлось вынести массированный удар, и они вряд ли получат непоправимый вред. Позаботься о тех, кто всё это время провел с тобой.
Я попрощался. На сердце было тяжелее некуда.
Кейтаро-сан, шикигами при храме Кицуки, говорил, что я могу выдержать сорок часов скрывания энергии подряд. Я очень надеялся, что за время пребывания дома этот срок увеличился еще хотя бы ненамного.
Я был опасен для окружающих, и чем больше я вырастал в уровне, тем дальше от них я должен был находиться. Или я становился отшельником, или превращался в консервную банку.
Учитывая, что социальное взаимодействие никуда не девалось, выбора не было.
Я вздохнул, убирая ауру.
— Как хорошо, что меня забрала чудо-таблеточка Хана-куна! — Томоко разминалась в додзё. Мы пришли поболеть.