— Так вот, значит, вы какой, — граф дружелюбно улыбается, и делает такое круглое движение рукой, словно собирается пригласить меня на танец, и только в последний момент я соображаю, что это он пропускает мимо себя вереницу молоденьких девушек с фиалками в волосах…
— Вы о чём?
— Мне докладывали о том, что молодой принц — очень сильный сэнсэй, — он употребил японский термин. — Но я даже не представлял, насколько.
— Хотите секрет, граф? — я заговорщицки приблизился к нему, почти вплотную, ощутив запах какого-то средства для волос и орхидеи в петлице. — Я тоже.
Легко поклонился и ушел.
После неприкрытого, наглого изучения, которое учинил мне великий магистр… То, как я падал в колодец, и чувствовал, как меня разбирают на атомы, по-другому и не назовёшь.
Я как-то очень быстро перестал испытывать к графу Бестужеву симпатию.
Правильно говорил Колян. Вот такие люди — красивые, с благородной осанкой, с твёрдым подбородком и ямочками на щеках — и становятся самыми опасными противниками.
Фудзи станет таким лет через пятнадцать-двадцать.
Мысль была неожиданная, но очень верная. Он и сейчас опасен, мой первый и единственный друг в этом мире. Но если его не убьют, если позволят его таланту расцвести… Корпус Посланников гордился бы таким выпускником.
Чуть позже, когда я успокоился, и даже научился различать отдельные лица в этом постоянно вращающемся калейдоскопе, вдруг побежал шепот: — Государь… Император… Сам…
А я уже видел высокую стройную фигуру, в таком же белоснежном кителе, как у Соболева и у меня, но с единственным отличием: через плечо и грудь его была переброшена пурпурная, такого красного оттенка, который отливает синевой, шелковая лента.
Он танцевал. У дамы Государя были чёрные, собранные в высокую причёску волосы и белое и прямое, как колонна, платье. Руку в длинной белой перчатке она держала на отлёте, в тонких пальцах — ремешок крошечной сумочки.
Вот эта сумочка и сбила меня с толку. Казалось бы — мелочь. Что там может лежать?.. Носовой платок, телефончик — здесь все их носят, просто жить не могут без этих своих электронных штучек. Может быть, пудреница…
Вот только сумочка раскачивалась неправильно. В тяжелом, равномерном ритме. Словно лежит в ней что-то тяжелое. Металлическое.
Горло сдавило, а ноги сами понесли к этой паре: государю и женщине с пистолетом в сумочке… А потом они в очередной раз повернулись, и я увидел её лицо.
Глаза, как спокойная гладь воды в тенистый полдень. Длинные, чуть раскосые, искусно подведённые чёрными стрелками.
Любопытная особенность: как только я её увидел, моментально забыл про всё остальное. Даже про государя — который до сего времени вызывал у меня жгучий интерес…