– Ты? – сказал он, не веря глазам. – Почему ты здесь?
Она проморгалась, пальцами проведя по глазам.
– Ты – мой друг. Тебе… сейчас очень плохо. А когда другу плохо, второй должен быть в силах, чтобы взять часть его ноши на свои плечи. Должен быть… рядом, – мельком улыбнулась она, но печаль опустила улыбку. – Вот, я и нашла тебя.
Андри молчал, повесив голову над руками. Боязно вспоминая его всплеск гнева в школе, её ладонь прикоснулась к капюшону, осторожно стягивая его с головы. Ветерок колыхнул его волосы.
– Не закрывайся, – проглотила она слезы, – от меня. Я не причиню тебе боль. Я могу только взять часть твоей боли, чтобы помочь пережить тяжелое время. И быть просто рядом.
Тонкие пальцы вошли в запутанные волосы, поглаживая разгоряченную голову. Андри закрыл глаза, ощущая, как это приятно. Будто мелкий ластик медленно стирает большое, размытое пятно на его сердце. Катри гладила его, не переставая, пока он не выпрямился снова, взял её ладонь в свои руки и сказал:
– Спасибо тебе.
Он приблизился к её лицу, провёл влажной щекой по ней и осторожно обнял. На что она отозвалась взаимностью, поглаживая его спину.
– Дома тебе будет лучше, чем здесь, в сырости и холоде, – сказала она, оторвавшись.
Андри скромно покивал головой. Они встали со скамьи и направились по парку к выходной арке. Высаженные одна за другой, сосны провожали их по обе стороны плеча. Дождливый день закончился бы для друзей у остановки, когда нужный автобус проскрипел у уха, открыв свои двери. Андри посмотрел на Катри взглядом, словно якорь, спустившийся в твердые кораллы.
– Дома… я не буду чувствовать себя легче. Там пусто, одиноко. Я только больше уйду в себя. Я не жалуюсь, Катри. Просто хочу сказать тебе, спасибо. Похоже, я ошибался, что нам следует держаться друг от друга подальше. Ты рядом, и мне легче. Хорошо, что ты появилась в Красном городе. Не удивлюсь, если твои белые локоны развеют тьму в умах горожан, как это случилось со мной.
Теплые слова тронули девушку. На часах было время, когда она уже должна была быть дома. Отрываться от больной души Андри не хотелось.
– Сестра будет дома только поздно вечером, – неуверенно говорила она. – Если хочешь, можешь побыть у меня. Сейчас тебе нельзя быть одному.
Андри, вдруг, усмехнулся.
– Я – не самоубийца, Катри. Как бы плохо не было, мама воспитала меня, что жизнь бесценна. В том плане, что ничего дороже её нет. И это надо уважать.
Катри улыбнулась. Её темные глаза загорелись.
– Твоя мама – мудрая женщина. Думаю, она бы сейчас сказала, чтобы ты ехал со мной и не тонул в одиночестве, – кивала она.