Для разрешения разных вопросов протопресвитером периодически, чаще в Ставке, реже – на фронте, собирались то одни главные священники, то штабные, то проповедники, то целые съезды духовенства. Беспрерывный обмен мыслями, переживаниями между протопресвитером и всеми этими лицами содействовал выяснению назревших духовных нужд и выработке мер к устранению, удовлетворению их. В этом отношении сделано было многое: идеал пастыря военного времени в сознании священников вырисовался ясно, деятельность священника расширена; требования и контроль над деятельностью усилились. В помощь духовенству в 1918 г. по местам выросли целые организации, начавшие работать среди воинов; обновился печатный орган военного духовенства; началось издательское дело брошюр и листков для фронта, надо сознаться, запоздавшее (по объективному мнению протопресвитера) в своем развитии; работа военного духовенства пошла планомерно по широкому руслу, была затронута такая сторона военного быта, на которую на протяжении войны не обращалось никакого внимания [35, л. 17–17 об.].
Далее протопресвитер анализирует тонкий вопрос, касающийся кадрового состава и качества военного духовенства: «Что должен был делать на войне рядовой – полковой, госпитальный священник, об этом уже говорили. Как же исполнял свои обязанности рядовой священник?»
Состав духовенства на войне был таков, что вообще трудно было ручаться за блестящее исполнение им своего дела. Тогда как в мирное время в армии служило около 600 (730) священников, знакомых с военным бытом, с душой офицера и солдата и более или менее подготовленных к военному делу, в последнее время Мировой войны на фронте и в тылу работало от 4 до 5 тысяч священников (здесь протопресвитер упоминает заботы военного духовенства о материальных нуждах раненых и увечных воинов в Русско-японской войне, с одной стороны, и сверку инвалидов – с другой). Из этой массы незначительная часть прибыла на фронт по выбору и назначению протопресвитера или главных священников, огромное же большинство – по мобилизации, то есть по назначению епархиальных начальств.
После опыта Русско-японской войны, когда епархиальные начальства, не понимая важности пастырской работы на войне, не назначали, а сплавляли священников (негодных) на войну, пришлось употребить все усилия, чтобы старое не повторилось. Целым рядом письменных и устных докладов протопресвитера Св. Синоду представлялось, что для войны нужны священники образованные, энергичные и здоровые, не старше 40 лет, по поведению безупречные, идейные. Св. Синод всегда соглашался с докладами и соответствующим образом предписывал епархиальным начальствам. Последние же и после этого по-старому относились к выбору назначаемых на войну. Примером такого отношения может служить следующий случай. В 1916 г. П-ая епархия, по приказанию Св. Синода, должна была командировать в распоряжение протопресвитера десять священников. Канцелярия последнего получила список командированных с обозначением оных имен и фамилий. Прежде чем принять командируемых, протопресвитер затребовал их послужные списки. Тогда оказалось, что четверо из них глубокие старики: один 62 лет, другой 68 лет, третий 69 лет и четвертый 71 года, а один 47-летний запрещен в священнослужении.