не автору судить.
В наше время семья, в качестве института существования человечества, подвергается сильнейшему давлению. Все естественное не по нутру противному и адептам его. Семья, как одно из самых естественных состояний человечества, потому и возбуждает ненависть у противных, что сам факт ее существования укрепляет поле любви, то есть основу мира. А разрушение мира до основания и есть основная задача противного, только вот насчет «затем» – так ему это не нужно. Слава Богу, в России эти идеи («разрушить всё до основания, а затем…») уже катятся под откос. Временное их всплытие на поверхность обусловлено и извращенной формой ностальгии (в 1991 году практически никто не встал на защиту, опостылело это всем), и активной поддержкой этой идеи из-за бугра. Там, за бугром, в тех странах, демон находит все больше паствы, но бедна та паства, проела свое достояние, и мыслительное в том числе, поэтому демон смотрит на Россию, красивая она (а не красная) и богатая. Вотчина больно привлекательная. Красота необходима, а вот краснота уже излишество, не зря покраснение является одним из первых симптомов наступления болезни. Но о красоте и красном поговорим позже.
В любой стране, а в России особенно, есть много песен, посвященных любви. Если поразмыслить глубже, то все настоящие песни и все проявления творческие, людьми созданные, посвящены любви. Иногда первоисточнику этой любви, иногда ее проявлениям. Творчество рождается из любви, и чем более человек-творец приближается к идеальному пониманию любви, тем его творения совершеннее. Но иногда кто-то смешивает понятия любви, влечения и желания. Скороговоркой под определенный ритм можно выразить если не влечение, то, по крайней мере желание, а вот пропеть песню любви в ритме рэпа нет никакой возможности. Может, потому меньше любви сейчас, что песен достойных все меньше. Конкурсов и шоу все больше, исполнителей тоже, а вот песен настоящих мало. Кто-то скажет: «Устали мы от старья, не понимаем этого, современнее надо!» И действительно, чего греха таить, автор по молодости тоже считал, что диско круче Магомаева (АББА, Чингисхан, Бони М), а уж когда из Сан-Ремо зазвучали итальянцы, подкрепленные германским напором «современных разговоров», то, действительно, показалось, что вот оно, искусство настоящее. Не только автору так показалось, но очень многим. Пал тогда «идол коммунизма», и пришел новый, еще лучше. По прошествии лет, и после эпохи отбелившегося афроамериканца, можно понять некоторые вещи и провести определённые параллели. Суррогат музыки