Ник запнулся.
– Н-нет.
– У меня с собой кончились, а в палатку к этому идти не хочу. – «К этому» Анфиса выделила брезгливо-презрительно, будто речь о мокрице. – Возьми у друзей.
– Нет. – Ник высвободился.
– А как же «плодитесь и размножайтесь?» – В ночи вкрадчивый голос Анфисы втекал в мозг минуя уши, оплетал и обездвиживал. – Сам же сказал, что ничего другого человеку не заповедано.
Сопротивляться было трудно, но надо.
– Это обязанность искренне верующего.
– А ты, наверное, что-то вроде Толика, если судить по его разговору с Аскером: не веришь, но в качестве гипотетической возможности допускаешь? – Дождавшись кивка, Анфиса улыбнулась: – Если допускаешь, и однажды это окажется правдой – с тебя спросят за отлынивание.
Она победно выпрямилась. Для нее все звучало логично, но Ник видел брешь в рассуждениях. Он ударил в слабое место:
– Готова исполнить заповеданное здесь и сейчас?
К его удивлению, Анфиса приняла вызов.
– А ты?
Ник не ожидал. Или она не до конца поняла смысл?
– В исконном библейском смысле? Если это дело принципа – я готов.
С минуту два взгляда сверлили друг друга. До Анфисы, наконец, дошло.
«Плодитесь и размножайтесь».
– Дети – это здорово, – улыбнулась она, – но сначала, думаю, надо потренироваться.
– Юрец для этого больше не подходит?
– Мы поругались. Точнее, я поругалась. Знаешь, из-за чего? Скачу себе в светлое будущее, а эта довольная обезьяна сложила руки за голову и с ухмылочкой рассуждает: с новенькой ему перепадет уже сегодня или «придется ждать до завтра». – Анфиса осеклась. – Прости, не подумала.
Хорошо, что тьма скрыла, как Ник побледнел. Он считал, что о душевной драме догадывалась только Фаня – она была в такой же ситуации и почувствовала родственную душу. Оказалось, его симпатия на лбу написана.
– Ведь Луиза тебе нравится?
Ник выдавил:
– Мы просто друзья.
– Видел бы свои глаза, когда на нее смотришь. Даже когда о ней говоришь.
– Как же получается, что Юрец тоже рассчитывает на Луизу?
Выталкивалось это предложение, да еще с дорогим именем, сложно и больно. Анфиса с дружеским участием прижалась к Нику:
– У них с Толиком нечто вроде пакта. Когда попадается что-то интересное, один помогает создать ситуации, второй скидывает ему отработанный материал. Юрец не против секонд-хэнда, сам по себе он – убогое ничтожество, даже заняться спортом себя заставить не может. Без Толика и денег он никто, лишь языком болтает.
Деньги и подвешенный язык – это немало, Ник не мог похвастаться ни тем, ни другим. Как и любовью к спорту. Если выбирать между спортом и знаниями, выбор очевиден, потому и сделан. Выбор спорта тоже перед глазами, храпит неподалеку в отдельной палатке. Правда, в отличие от любителей знаний, он почти никогда не храпит в одиночку. Утешало, что мышцы – на время, а знания – навсегда. Ну, «навсегда» – громко сказано, маразм и склероз никто не отменял. Зато у любителей спорта – возрастная дряблость перекачанных мышц. Один-один.