Ник аккуратно пристроился у нее за спиной.
– Спасибо, – сказала Фаня.
– Ты меня тоже греешь, так что взаимно.
– Не за это. Сам знаешь за что.
Ник промолчал. На входе в палатку он уже корил себя за «слабость», сейчас живое тело в руках сулило быстрое счастье, колени упирались в широкие бедра, в районе паха елозило нечто мягкое и ненасытное.
«Спасибо» все расставило по местам. Ник – не Толик. Точка.
Глава 6. Купальники, плот и амбалы
Утро началось с того, что девчонки искали купальники. Вечером их оставили сушиться на палатках. От ругани покраснели бы грузчики, особенно доставалось парням – подозрения в первую очередь падали на них.
– Если сейчас же не вернете… – несся угрожающий голос Риты из-за палаток.
– Серьезно, отдавайте, пока мы добрые, – вторила Фаня, бродившая где-то рядом с Ритой, – или включу злопамятность на максимум, а фантазию выставлю на половину. Кто меня знает, поймет, что это больше, чем вынесет вменяемая особь, если имеет интерес остаться вменяемой.
Оленька чуть не плакала:
– Пошутили, и хватит. Ну, пожалуйста!
Она, видимо, основательно вложилась в эту деталь туалета и теперь в трансе поджаривалась на внутреннем огне.
– Может, ветром унесло? – успокаивал Бизончик.
– Смотрели везде, всю округу обошли!
– Тогда соседи утащили.
Нику показалось, что Бизончик в курсе, что произошло, или допускает некую возможность, влезать в которую не жаждет. Если так, то в деле однозначно замешан Толик.
Ник поглядел на соседей. Мирон спросонья тер глаза, Аскер разминался – крутимый ногами «велосипед» едва не сносил полог палатки.
– Соседи нас по дружбе едой завалили, – донесся голос Анфисы.
– Наверное, не просто так, – отозвался Бизончик. – С чего вдруг такой страстью к нам воспылали?
– Не к вам, а к нам, – отбрила Фаня.
– Или чтобы туда, куда им надо, налегке идти, – деловито дополнила Рита.
– А по пути чужое прихватили, – не успокоился Бизончик, – в качестве компенсации. Чтобы, тысызыть, было, что вспомнить.
Всех заткнула Анфиса:
– Соседям будет, что вспомнить. За подарки я с ними расплатилась.
Над лагерем повисла тишина.
– Каждый думает в меру собственной распущенности. – Анфиса хмыкнула. – А я лишь обменяла панем на цирцензес.
– Чего? – не поняла Оленька.
– Хлеб на зрелища, – пояснила Рита. – Хлеб и зрелища были единственными требованиями римского плебса.
– Господа патриции и патрицианки, а может, с купальниками – как с шампурами? – предположил Юрец.
Ухмылявшийся тон позволил думать именно на него, но что с него взять? Пока не сознается, взятки гладки. Даже если купальники найдутся в его вещах, он скажет – подбросили. Скользкий тип, и связываться – себе дороже.