Завидно, блин мне в тарелку. Где недавние естественность и практичность поступков? Нет, теперь я должен терпеть неудобства в угоду условностям, лежать в мокром, как описавшийся младенец в пеленках, потому что взрослые так решили. Тома права, не нужны лишние запреты там, где можно без них. Если мы почему-либо задержимся в этом мире, я создам движение «Назад к природе». Что-то мне говорит, что Тома поддержит. Только, боюсь, она та-а-ак поддержит… что вернувшись Домой (с большой буквы, чтобы не путать с местным «домой»), долго отвыкать будем.
Она уже цариссита. Почти царисса. Я, если не спалюсь, однажды стану царевичем. Пусть фиктивным, но ведь никто не узнает. А вдвоем да при титулах мы с Томой – сила. Сами начнем законы устанавливать. Папринция подключим, он тоже не последний человек в местной пародии на земное средневековье. Надеюсь, он поддержит.
Поглядев на корчившегося на земле худого и сутулого дядю Люсика, который даже во сне поправлял юбку, подумалось, что не поддержит. Старшее поколение консервативно. Такие ни за что не захотят ходить без одежды, потому что вместо того, чтоб спортом заниматься и себя в форме держать, они сидят сиднем и принимают всякие ограничивающие законы.
Не лежалось мне мокрым, ну хоть тресни. Опять выскочив под дождь, я отрубил мечом пару ветвей-рогатин и на зачищенных от листьев раздваивавшихся сторонах разместил донельзя мокрую рубаху, вознеся ее повыше, под самый потолок навеса. Тепло от боровшегося с дождем огня, плевавшегося дымными искрами, теперь сушило не только покрывшуюся пупырышками кожу.
Глядя на мои мучения, Юлиан отстегнул ремни и пластинчатые латы и стянул с себя рубаху:
– Держи.
Не дав мне возразить, он принялся надевать латы на мощный голый торс.
– У меня не просто ухажер, – с гордостью заявила Тома из темной глубины. – У меня настоящий джентльмен!
– Спасибо. – Ответную язвительную колкость я оставил при себе.
В отличие от насквозь промокшей моей одежды, рубаха Юлиана была лишь чуть сырой от прилетавших снаружи капель, и она оказалась настолько широкой и длинной, что я безбоязненно смог снять и юбку. Юбка тоже заняла место на импровизированной сушилке.
Теперь Тома решила проявить благородство:
– Иди сюда, – указала она в самую глубь, себе за спину, сдвигаясь вплотную к улегшемуся Юлиану.
Оставшийся у нас в ногах дядя Люсик поднял сонное лицо, посмотрел на наши странные пертурбации, и вновь заснул.
Проверив рукой доступность оружия, я прижался к спине Томы, а она – к своему «джентльмену», успешно справившемуся с обязанностями кавалера и просто хорошего человека. Иногда сквозь толщу листьев и хвои просачивалась и падала на лицо холодная капелька. Шум дождя упорно вызывал не сон, а мысли. И не только у меня.