– Да не вопрос, сладкий. Достаточно попытаться оплатить что-либо, и мой компьютер покажет твой баланс. Купишь содовую? – она подмигнула ему.
Не дожидаясь ответа, она взяла бутылочку из холодильника и считала штрих-код ручным сканером, а затем попросила карту. Самюэль послушно дал её женщине.
– Да у тебя минус, бледненький мой. Но я всё ещё не против того, чтобы ты меня угостил. – она вернула ему карту, но как только он взял кредитку, улыбка резко исчезла с её лица, а лицо превратилось в комок гнева.
– Пошёл прочь, недоносок! Тощий белый паршивец! – и влупила ему мощную оплеуху, от которой Самюэль отлетел в сторону, больно упав на пол. Он уже поднялся, когда Монифа вышла из-за стойки. Схватив его за шиворот одной рукой, другой она принялась бить его открытой ладонью по голове, приправляя свои действия руганью, насквозь пропитанной расистскими высказываниями. Он и сам не понял, как сумел вырваться из хватки этой разъярённой женщины, но тут же побежал в свой номер, закрывшись изнутри. Какое-то время Монифа стучала в дверь, всё так же ругая его на чём свет стоит. Через некоторое время удары стихли, и он услышал звуки тяжёлых шагов, удаляющихся от его номера.
«Так вот она – плата за волшебство…»
В глазах Самюэля всё плыло. Вероятным было то, что яростные удары женщины вызвали сотрясение мозга. Он повалился в постель и постарался уснуть. Тошнота накатывала на него, а мир продолжал кружиться, даже сквозь закрытые веки. Но всё-таки он уснул.
Проснулся он с дикой головной болью. И что хуже всего, он боялся выйти из номера, ведь Монифа была бессменным сотрудником стойки регистрации. Чтобы выйти из мотеля, ему придётся пройти мимо неё. Кто знает, как долго длится отрицательный эффект карты? Самюэль понятия не имел, поэтому ему было страшно. Снова попасть в лапы этого большого толстого чудища ему не хотелось.
Решив, что пока у него нет причин покидать свой номер, Самюэль разделся и сел на кровать – смотреть телевизор. В море рекламы показывали какую-то романтическую комедию, одну из тех, где предназначенные судьбой сердца сливались в поцелуях под торжественную музыку. Он любил такие фильмы и всю жизнь надеялся, что с ним произойдёт нечто подобное. Но вот, ему уже тридцать лет, а любви так и не случилось в его жизни. То, что предложил ему Гимерос, было очень далеко от того, о чём он грезил на самом деле. Утолить страсть и похоть, конечно, было делом приятным, но любовь, в отличие от них, являлось чувством куда более длительным, обещая не пару дней радости, а годы.
Стук в дверь заставил его оторваться от происходящего на экране и, напрягшись, ждать дальнейшего. За дверью послышался низкий голос Монифы: