А вот хищных личинок стрекоз справедливая Лидия Геннадьевна очень не любила, потому что они жрали бедных маленьких головастиков и даже небольших жуков-плавунцов, и плавов, которые, в свою очередь, так же безжалостно поступали с прудовыми улитками катушками.
Зато всегда охотно откликалась на приглашения посмотреть превращение их в стрекоз. Чтобы не упустить момент и насладиться этим зрелищем, я держал отдельно тройку больших личинок стрекоз вида коромысло. С плоскими мордами-масками. Кормил их на убой, сначала живыми дафниями, а потом и добычей покрупней, чтобы не вздумали друг за другом охотиться, и выжидал момент, когда они приступят к последней линьке и можно будет уже зачатки крылышек рассмотреть.
На этой стадии они уже не охотятся на все, что движется. Потому что стали «нимфы» и внутренне сосредотачиваются на скором наступлении самого главного. Выбираются из воды и застывают: значит, вот-вот из них начнут вылупляться стрекозы. Вот этот момент мы с мамой и ждали, оснастив емкость несколькими вертикальными палочками-тростинками.
Однажды удалось подсмотреть весь процесс с нуля. Ну прямо волшебство! Скафандр личинки трескается на спине, и через эту щель медленно выбирается молодая, вся помятая стрекоза, тут же начинающая разворачивать крылья, которые быстро становятся прочными. Жалели молодых красавиц, банку выставляли на внешний подоконник, и они все улетали на волю.
И уж очень сильно не любила мама (бабушка вообще отказывалась смотреть) мою банку с пауками-крестовиками, все время проверяя, хорошо ли она закрыта. А они были такими изящными, и мне казались красавцами. Свет играл на желтоватых пятнах, на груди природой был изображен щит, а на попе выделялись три пары бугорков, выделяющих паутину. Самки по осени откладывали яйца в кокон и умирали. А весной из него выбиралась целая банда малюсеньких паучков.
А красавца каракурта, который мне так нравился в книжке на картинке, я так и не нашел ни у кого в Ярославле. К бабушкиной радости, с которой я целью своих поисков поделился.
Это мое увлечение началось в четвертом классе после переезда, продолжалось максимум пару лет и как-то само заглохло. Такие всплески интереса свойственны моей натуре – накатывала волна, а потом, через какое-то время, исчезала. Иногда совсем, иногда вдруг возобновлялась. Некоторые оставались на всю жизнь. В последнем случае к книгам и маркам я должен добавить коллекционирование сов. В нашей московской квартире их уже столько (скульптуры из камня и всего остального, картины, гравюры, даже несколько настоящих чучел есть), что нам самим там не так и много места осталось. А лучшие работы известных уральских мастеров и сюда уже перекочевали. Не зря совеночек с обложки книг этой серии на читателей смотрит. Заодно и мудрость Сущности олицетворяет.