Я только вздохнул – вот про секс в школе точно трудновато будет что-то вспомнить. Да еще длительный!
Но я был так потрясен случившимся даром, что готов был с любым предложением Андрэ согласиться. А уж с таким творческим – вообще без проблем. Время их поджимало, чартер ждал, договорились подробности обсудить потом – вот вышлют нам с сестрой очередное приглашения, мы приедем и все спокойно обговорим.
Но жизнь моя в этот период была очень сложной, проблемы и с жильем, и с деньгами как-то не сильно способствовали воспоминаниям такого рода. Поэтому, когда мы с сестрой действительно к ним приехали, у меня с нуля ничего не сдвинулось. Зато Андрэ показал мне свое начало – три истории, и я их прочитав, хоть стал представлять, чего он от меня ждет.
А поскольку обещал (эта проклятая обязательность мне всю жизнь покоя не давала – черта не очень типичная в России, наверное, от прадеда Карла в наследство досталась), то начал над этой темой постоянно раздумывать. Но начать записывать воспоминания удалось только в командировке в Ереване. Уж не помню почему, но оказался там один. Что-то не состыковалось или изменилось и у нас, и у принимающих в последний момент. Моей деятельности на заводе Вартана это не мешало, наоборот, спокойнее было, никуда на мероприятия не таскали. Жил в заводском профилактории, почти пустом, потому как отопления не было. По вечерам там делать было совершенно нечего (профилакторий был расположен не в самом городе, с транспортом уже стало плохо, к ночи даже весь персонал пропадал). Кипятильником разогревал чай (продуктами на ужин меня армянские женщины с завода снабжали как родного). Им, а иногда и настойками Мгера, согревался и вспоминал свои отношения, подходящие для такого двухстворчатого романа или повествования, уже записывая все подробности, а заодно и все случаи, так или иначе связанные с этой тематикой.
Даже школьные – самые яркие. Но совершенно не похожие на французские. Принципиально иные. Там идешь по дорожке в лицей под Марселем, где наши преподавательницы работали, а вокруг на травке парочки учащихся чем только не занимаются, лучше по сторонам вообще не смотреть.
В результате много набралось, даже из совсем забытых, семь длительных точно описал. Совершенно искренне, как Андрэ и просил. Таскал, таскал потом эту тетрадочку по съемным квартирам, решил, что не надежно. В итоге всю писанину специально собрал вместе в одной папке, чтоб не потерялась и… куда-то положил. А потом забыл куда и все лет так на 10 и пропало. Я уже и попрощался с ней, но вдруг эта папка нашлась: оказывается, вместе с некоторыми стихами лежала в маленьком чемоданчике, засунутом мной в один из ящиков кафедральной лаборатории. Мой сотрудник Ваго начал в комнатке полный ремонт делать и его обнаружил. Так все эти записи со мной и во Францию попали – как чувствовал, что могут пригодиться.